Увлеченности Н.И. Новиковым издательскими проектами много способствовало и то, что уже в 1786 году по негласному распоряжению императрицы московские масоны вынуждены были формально объявить о приостановке своей деятельности55. В следующем, 1787, году временное прекращение масонских работ было подтверждено распоряжением берлинских начальников ордена розенкрейцеров. В качестве причины этого ими были
• выставлены интриги иллюминатов, которые якобы дискредитировали принципы истинного масонства56. Однако на практической деятельности московских розенкрейцеров это распоряжение отразилось мало, так как закрылись только обычные ложи. Ложи же высоких степеней по-прежнему как ни в чем не бывало продолжали свои «работы» и после 1787 года. Всего таких тайных розенкрейцерских теоретических лож, продолжавших свои / работы, было, согласно данным Г.В. Вернадского, не менее 857.
• Великим мастером Провинциальной ложи в это время был князь £$ррий Владимирович Долгорукий. Он же председательствовал |^великий мастер) и в «ложе Теоретического градуса». Обязанности наместного мастера Провинциальной ложи исполнял князь Щиколай Никитич Трубецкой.
jfc В 1788 году с целью дальнейшей централизации управления |6ыла учреждена так называемая Гаупт-Директория, во главе которой встал князь Николай Никитич Трубецкой. В ордене он рМел 8-ю степень, которую получил через барона Г. Шредера. Ш.И. Трубецкой, в свою очередь, посвятил в нее своего брата ||ррия. «Выше сей степени в России нет никого... — докладывал Ш-А. Прозоровский императрице. — Здесь же (то есть среди конфискованных бумаг. — Б.В.) находится патент, данный князю йШйколаю Трубецкому на здешнее начальство, который, как он ска-I^ывает, подписан Вельнером»5*. «Здесь в Москве, — докладывал Прозоровский 20 мая 1792 года, — приором князь Николай щрубецкой, который во всей России над ложами имеет начальство, а под ним здесь капитул, а в Петербурге другой, а главный при-рат в Брауншвейге»59.
Но сам князь, как человек не сведущий в тайных науках, ма-> подходил для столь ответственной роли. Преемником и политиком ему «братья» определили премьер-майора Алексея Цихайловича Кутузова. Но и он тайным наукам был не обучен.
Ликвидировать этот пробел в эзотерическом образовании А.М. Кутузова должна была его командировка в Европу, в которую он отправился в 1787 году. Здесь в штаб-квартире ордена в Берлине он должен был научиться «делать золото и искать философский камень»60. Эта же цель была поставлена и перед пансионерами ордена М.И. Невзоровым и В.Я.Колокольниковым, которые были отправлены в Берлин в 1788 году учиться там химии с тем, чтобы по возвращении «быть лаборантами» при орденских исканиях золотев'. «В России, — показывал на допросе Н.И. Новиков, — первое основание сему братству положил профессор Шварц, который и был начальником здесь. По смерти его определен был начальником барон Шредер, который и был все время. А кто бы был определен по возвращении Кутузова, если барон действительно отрешен будет, — сие мне было еще неизвестно. Главные здешние братья двое князей Трубецких, Кутузов, я, Гамалея, И. В. Лопухин и Тургенев»62. Себе в этой масонской иерархии Н.И. Новиков отводил скромное четвертое место. Реально же, ввиду фактического руководства главным предприятием московских розенкрейцеров — Типографической компанией, он являлся в нем, несомненно, главной деловой фигурой.
Особое место среди воспитанников ордена занимал Н.М. Карамзин63. Впервые в масонские сети он попал еще во время своей жизни в Симбирске (принят товарищем в ложу «Златого венца»). Летом 1785 года по совету И.П. Тургенева Н.М. Карамзин перебрался в Москву и поселился у масонов в доме Дружеского ученого общества у Меншиковой башни. В мае 1789 года, перед самым отъездом за границу, Н.М. Карамзин фактически порывает свои масонские связи. Не возобновил он их и по возвращении из Европы (сентябрь 1790 года), чем окончательно восстановил против себя весь масонский круг64. Дело в том, что во время своего путешествия за границей Н.М. Карамзин имел возможность лично встретиться почти со всеми «столпами» тогдашнего европейского масонства и воочию убедился в несовместимости теории и практики вольного каменщи-чества с национальными интересами России. Некоторые мысли Карамзина в этой связи нашли свое отражение в его знаменитых «Письмах русского путешественника». Несмотря на очевидные масонские мотивы («Все народное ничто перед человеческим». «Главное дело быть людьми, а не славянами»), основной пафос его произведения все же национально-патриотический65.