Они подолгу проводили время вместе. Гуляли по огромному пожелтевшему парку, тревожа ботинками шуршащие сухие листья и обсуждая любимых писателей, постоянно соревнуясь в знании их известных произведений. Ведь запрет на искусство в Грослэнде был введен более пяти лет назад, что заставляло некоторые детали тех или иных романов выветриваться из памяти, словно их там никогда и не было. Она с восторгом делилась впечатлениями от прочитанных пьес Бернарда Шоу, пытаясь схватиться за ниточки, которые связывали её с любимыми комедиями. Он, в свою очередь, объяснял девушке, что же такого особенного в «Потерянном Рае» Джона Мильтона, хотя Либерти ни разу не держала в руках эту эпическую поэму. А потом они заходились смехом, пытаясь перечислить все рыцарские романы, написанные о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Хантер вспоминал о том, как впервые прочитал «Доктора Джекилла и Мистера Хайда» Роберта Стивенсона, а девушка думала о том, что не досмотрела всего лишь одну-единственную серию одноименного сериала перед тем, как Грослэнд стал страной, закрытой для искусства.
Мужчина больше не был серьезным и сдержанным, таким, каким все студенты привыкли видеть его на парах. Сдержанное выражение лица, на котором не дрогнет ни один мускул даже тогда, когда он пытается сказать о том, что искусство - это никому не нужное дополнение, без которого жизнь становится в несколько раз лучше. Никого не должно было интересовать его бесконечное увлечение литературой, расставание с которой чем-то напоминало смертельный прыжок с десятого этажа. Никого, кроме неё. Ведь наедине с Либерти он превращался из хладнокровного, строгого и немного высокомерного преподавателя в жизнерадостного и живого мужчину, который был готов совершить что-то сумасшедшее.
***
Мэллоуривер, Грослэнд
Март 2041 года
- Я иногда забываю, насколько опасным может оказаться то, чем мы занимаемся, - проговорил мужчина, доставая из темных локонов девушки крошечный бутон цветущей вишни.
- А я почему-то не вспоминаю об этом, когда ты рядом со мной, Хантер, - ответила девушка, прижавшись спиной к кроне вишневого дерева, и удостоила своего преподавателя задумчивым взглядом из-под густых черных ресниц.
Мужчина подошел к Либерти вплотную и, обхватив её холодные ладони, прижал пальцы девушки к своим губам. После этого, неохотно выпуская её пальцы из своих и не отрывая взгляда от глубоких карих глаз, Хантер потянулся к девушке за поцелуем. И в этот самый момент поблизости раздался раздражающий вой полицейской сирены.
***
Девушка сидела на холодном полу, непрерывно смотря в одну и ту же точку, словно надеялась, что ей удастся просверлить взглядом брешь в стене и сбежать отсюда. Её тошнило от этого места, тошнило от всех тех принципов, которые ей навязывали изо дня в день.
- Здравствуй, милая Либерти, - дверь в тюремную камеру распахнулась и из-за неё послышался хитро-приторный голос, который показался девушке отдалённо знакомым.
Но даже тогда, когда человек начал медленно приближаться к ней, его лицо расплывалось у Либерти перед глазами.
- Не лучшие обстоятельства для нашего дальнейшего знакомства, не так ли? - проговорил он, подходя на достаточно близкое расстояние, чтобы девушке удалось понять, кто же стоит перед ней.
- Ты вполне вовремя, - ответила она, убирая жирные волосы с лица и широко улыбаясь, - я как раз думала о тех вещах, от которых мне становится тошно и начинает мутить.
Сердитый взгляд парня говорил Либерти о том, что ей лучше закрыть рот, иначе прислуга Трейтора разорвёт ее в клочья прямо здесь.
- Ты нарушила один из основных законов нашего государства. Мне вообще стоит озвучивать весь перечень нарушенных статей? Хотя, ты должна была зубрить их до того момента, пока, как ты там выразились, тебя не начнет мутить. И ты, конечно же, ответишь за свой поступок. Понимаешь, у тебя даже в мыслях не должны были появляться подобные идеи. Я уже молчу об их воплощении в жизнь. В общем, желаешь сказать хоть что-то в своё оправдание?
- Я? В своё оправдание?
Девушка вскочила на ноги, непроизвольно сжала кулаки и подумала о том, что, скорее всего, она сама убьет этого лакея из правительства, чем он заставит отказаться ее от литературы и писательства.