- У тебя всё ещё есть силы язвить, интересно, - проговорил тот в ответ, отчего Доминик поежился, словно ему был противен каждый звук, прозвучавший где-то рядом с ним.
- Выпусти меня отсюда, - пробормотал парень, сжимая в руках ткань своей футболки.
Он был совершенно не похож на себя. Смуглая кожа стала настолько светлой, что казалась почти что прозрачной, а белки глаз были настолько красными, что цвета его глаз казались еще более неестественными, чем обычно.
- Нет, - отрезал он, видимо, не собираясь продолжать этот разговор.
- Мне нужна кровь, - проговорил Доминик, оттягивая ворот своей футболки вниз.
По его лбу скатывались капли пота, а дыхание с каждой секундой становилось все более и более тяжелым.
- Ты меня уже замучил этой просьбой, - сказал мужчина, закатывая рукава рубашки все выше и выше, тем самым обнажая руки выше локтя и выставляя напоказ татуировки, которыми они были покрыты.
- Достань мне кровь, - прохрипел парень, пытаясь встать со стула, но в тот самый момент, когда ему почти удалось это сделать, мужчина оттолкнул его обратно.
Доминик упал на пол, не успевая схватиться хоть за какую-то поверхность в крошечной комнате, в которой стояла лишь кровать и стул. Если ему удастся выбраться отсюда, первым, кого он раздерет в мелкие клочья, будет этот человек, который стоял перед ним, сложив руки на груди. Несмотря на слабость, Доминик даже представил, как будет убивать этого наглого и напыщенного идиота, как напомнит ему о тех днях, которые он провел здесь, перед тем как перережет ему глотку, и обязательно вспомнит о том, как просил его, как умолял принести ему хоть немного крови, чтобы ему наконец-то удалось утолить эту невероятную жажду, этот паршивый голод, от которого ему никак не удавалось избавиться. Зрачки парня начали постепенно расширяться и он, вовсе не понимая, почему в его груди начинает клокотать какая-та непонятная энергия, вскочил с пола и отбросил мужчину к двери. Тот, в свою очередь, со всей силы налетел на дверь и чуть было не снял ее из петель своим весом. Доминик смотрел на него так, словно действительно собирался убить мужчину прямо на месте. Только тот не собирался так быстро сдаваться. Одним ловким движением он схватил парня за грудки, несколько раз впечатал его спиной в стену, а после ударил в лицо, видимо, уже намереваясь окончательно добить его.
- Какого черта здесь происходит, Люпус? - крикнул Эрик, вбегая в комнату и видя, как мужчина непрерывно колотит парня, всё лицо которого уже было в кровоподтеках.
- Не твое дело, - зарычал Люпус, ослабляя хватку и оставляя парня медленно сползать по стенке в бессознательном состоянии.
Мужчина схватил стул, на который он наткнулся, делая несколько шагов назад, и со всей злостью выкинул его в коридор. Эрик, словно не замечая ярости Люпуса, оттолкнул его и присел рядом с Домиником, пытаясь нащупать пульс у него на шее.
- Несмотря на все твои старания, он жив, - прошипел Эрик, легко отрывая парня от пола, закидывая его правую руку себе на плечо и начиная тащить его в сторону выхода. - Может, ты всё-таки соизволишь мне помочь?
Люпус, не говоря ни слова, подхватил Доминика за вторую руку.
- И если ты не расскажешь мне всю правду, начиная от того, как этот парень очутился здесь, зачем он очутился здесь и заканчивая тем, почему ты избил его, я обещаю тебе, что размажу тебя по стенке, - на одном дыхании сказал Эрик. - Ты ведь знаешь, друг, я не бросаю свои слова на ветер.
***
- Ты так и будешь молчать? - спросил Эрик, сидя рядом с Люпусом на скамье в тренировочном зале.
Он смотрел прямо перед собой, ожидая, пока его собеседник вымолвит хотя бы слово. Тренировочный зал был вовсе не похож на то место, где люди могли бы заниматься спортом. Несмотря на то, что в нем, конечно же, стояли тренажеры, по углам висели боксерские груши, а скромный уголок площади был выделен под место для фехтования, зал был больше похож на комнату в музее современного искусства, которые существовали в Грослэнде более пяти лет назад.
На достаточно высоком для подвального помещения потолке висело примерно пятнадцать светильников замысловатой, даже абстрактной формы. Некоторые были похожи на круги, внутри которых сплетались линии, образовывая какие-то непонятные геометрические фигуры. Взглянув на такие лампы было даже сложно понять, где в них была спрятана та самая заветная лампочка, которая освещала сам зал. Стены, как и повсюду, в пристанище повстанцев были расписаны различными рисунками. Казалось, на них можно было увидеть абсолютно все: контуры домов, которых уже давным-давно не было в Грослэнде, какие-то слова с призывами восстановить культуру во что бы то ни стало и даже портреты людей, которые взирали на всех тех, кто находился в тренировочном зале. Энное количество иллюстраций были настолько реалистичными, что в какой-то момент начинало казаться, что это вовсе не узоры, а настоящие урбанистические пейзажи и живые обыватели города.