Выбрать главу

— А, тухлая скорлупа! Прости, Джеке, я не хотел!

— Я же не просил тебя тянуть! — Но, заметив виноватое выражение на лице мальчишки, юный руатанский лорд добавил: — Ничего. Я думаю, все в порядке.

Фелессан расстегнул его рубашку и стал ладошкой стирать кровь с груди. Джексом зашипел от боли и отбросил руку приятеля. Хватит, он достаточно намучился, когда камень прорвал ткань и разодрал кожу. Потом он увидел большое золотое яйцо, покоившееся чуть в стороне от пестрой груды.

— Оно... оно... так блестит, — пробормотал Джексом; его терзали страх, любопытство и нарастающее чувство, что он совершает святотатство. Только рожденные в Вейре имели право видеть яйца.

— И самое большое к тому же, — рассудительно заметил Фелессан. — Куда больше, чем последнее королевское яйцо в Форте. Их порода мельчает.

— А Мардра говорит, что драконы Бендена слишком большие и неповоротливые... не могут быстро маневрировать в воздухе.

— Мардра! Н'тон сказал, что у нее шило в заднице... И как она обращается с Т'роном!

Эту тему Джексому развивать не хотелось. Как-никак, Руат был под защитой Форт-Вейра, и хотя он сам не особенно жаловал Мардру, ему не следовало прислушиваться к таким разговорам.

— Смотри, а вот это совсем крохотное... вроде яйца стража порога. Вдвое меньше остальных.

Он коснулся гладкой скорлупы яйца, которое тоже лежало в стороне, около самой стены.

— Эй, не трогай его! — испуганно воскликнул Фелессан.

— Почему? Разве я могу чем-нибудь повредить ему? Крепкое, как кожа. — Джексом осторожно постучал по скорлупе костяшками пальцев, затем положил ладонь на пеструю поверхность. — Теплое!

Фелессан попытался оттолкнуть его прочь от яйца.

— Нельзя касаться яиц! Никогда! Пока не наступит твой Оборот. И ты — не из Вейра!

Джексом презрительно посмотрел на него.

— Ты боишься? — Он снова погладил яйцо, показывая, что уж ему-то страх неведом.

— Я не боюсь. Но ты не должен трогать яйца, — и Фелессан шлепнул нечестивца Джексома по руке, — пока тебя не выберут для Запечатления. А тебя не выбрали... и меня тоже — пока.

— Зато я — лорд.

Джексом гордо выпрямился. Он не в силах был бороться с желанием еще раз погладить маленькое яйцо. Оно выглядело таким одиноким, заброшенным — в стороне от остальной пестрой груды. К тому же, хотя быть повелителем целого холда очень почетно, он втайне завидовал Фелессану. Вот если бы хоть на миг представить себе, что он тоже может стать всадником...

— То, что ты — лорд, будет стоить дешевле горсти песка в Ай-гене, если Рамот'а вернется и застукает нас здесь, — напомнил Фелессан и резко потянул его к щели в стене.

Неожиданно в дальнем конце пещеры послышался шум, и мальчики испуганно переглянулись. На песке у зияющего провала главного входа задвигались тени. Этого было достаточно. Мальчишки наперегонки бросились к спасительной щели. Фелессан, более проворный и быстрый, первым протиснулся в нее. На этот раз Джексом не возражал, когда приятель, сопя от усилий, тащил его сквозь пролом. Они даже не решились поглядеть, действительно ли в пещеру вернулась Рамот'а. Подхватив светильники, они побежали в спасительную тьму коридора. Там, где поворот туннеля скрыл от них полоску света, падавшую из щели, Джексом остановился. Грудь его тяжело вздымалась, пот жег царапины.

— Пошли, — позвал Фелессан, обернувшись к приятелю.

— Не могу... Грудь... — Он опустился на корточки.

— Так плохо? — Фелессан приподнял свою лампу; кровь сочилась из глубоких порезов, расплываясь на бледной коже Джексома. — Да, неважно выглядит... Пожалуй, лучше отвести тебя к Маноре.

— Я... я... только... чуть отдохну.

Огонек светильника Джексома заколебался в такт его тяжелому дыханию и погас.

— Теперь нам придется идти медленно, — сказал Фелессан дрогнувшим голосом.

Джексом встал на ноги, храбро поборов панику. Он чувствовал ледяной ком в животе и жжение в груди; пот каплями выступил на лбу.

— Идем быстрее, — сказал он, сжав бесполезную лампу, и побрел по коридору.

Они шагали, придерживаясь внешней стены; вдоль нее тянулась цепочка следов, их вид придавал мальчишкам мужества.

— Что-то больно долго идем, — заметил Джексом, когда огонек второго светильника начал угрожающе мигать.