Климент сел за стол и облокотившись на столешницу, подпёр сжатыми кулаками подбородок. Этот взгляд. Мне кажется, что он догадывается о моих чувствах и частенько пользуется этим. Думает, что я теперь потеряю голову от его взгляда и отстану от него с расспросами? Не дождётся!
— Это касается меня, понимаешь? — подбодрила я его. — Я должна знать, чего мне ждать.
Чайник электрический, вода быстро вскипела. Я оставила на стол две чашки. К чаю только конфеты «Маска» и печенье «Юбилейное». Не помню, когда в последний раз выходила в магазин за продуктами. В холодильнике полно замороженной пиццы, ею я и питаюсь в основном. Ещё есть пельмени, но это еда не для угощений.
Ах, да, ещё варенье есть, клубничное, тётя Лиза угостила на прошлой неделе.
Климент наблюдает за мной одними глазами. Он так и не сдвинулся с места. Я налила в чашки кипяток. Опустила пакетики с заваркой и, наконец, села за стол.
— Зря я втянул тебя в это дело, — признался Мастер, и у меня душа ушла в пятки от страха. Неужели, мне реально что-то угрожает.
— В какое дело? — поспешила уточнить я.
— Ну, пригласил в Академию и всё такое. Теперь бы учила роль, или телевизор смотрела. Ты любишь жизнь и это очевидно.
— Кто же её не любит, жизнь, — удивилась я.
— Любят все, но расстаются с ней по-разному.
Я волнуюсь ужасно, но стараюсь контролировать себя изо всех сил. Не хочу проявлять слабость перед Мастером. Я сильная и я справлюсь.
— Пей чай, а то остынет. Я неудачница и ею останусь. Видишь, даже в Академии для меня нашлись проблемы.
Климент пьёт чай и молчит. Он макает печенье в варенье и с удовольствием наслаждается банальным вкусом. Он «сладкоежка»? Неожиданное открытие.
Интересно, как сам Климент оказался в Академии. Почему решил уйти с головой в магию. Я ничего не знаю об этом человеке, и доверилась ему.
— Ты мне объяснишь, что происходит? — не выдержала я томительного молчания с хрустом печенья на зубах.
— Что ты видела в пустыне? — проигнорировав мой вопрос, спросил Мастер.
— Старушка ко мне приходила.
— Женщина из твоего рода. Последняя ведьма. Надо же, она в пустыне? — удивился Климент.
Известие о том, что это была моя прапрабабка, взволновало меня, но я справилась с волнением. Не хочу показывать Мастеру своё состояние, граничащее с потерей сознания от страха.
— Конечно. Мы ведь ведьмы, — объяснила я. — Хоть и не все.
— И что она сказала? — поинтересовался Климент.
— А то и сказала, что кто-то пытается завладеть моим телом. Я думаю, это Аэлита — она ведь дух бестелесный. А ещё предупредила, чтобы я опасалась какой-то блудницы.
— Чёрт, — прохрипел Мастер. — Элис.
— Элис? — переспросила я, как будто не расслышала имени. — Кто такая, Элис?
— Извини, мне пора, — произнёс Климент. — Кое-что надо выяснить.
— Ты уйдёшь, ничего не объяснив?
— Потом, всё потом, — встав из-за стола, пообещал Мастер.
— Когда? — крикнула я в след, но Климент ничего не ответив, вышел из моей квартиры.
Хорошенькое дельце. И что мне теперь делать? Я осталась одна, без защиты — вот она я, забирайте моё тело, не жалко, мне оно надоело уже.
Знать бы, достанет меня дух во внешнем мире, или сюда ему путь закрыт. Климент мог бы успокоить меня перед уходом. Нет, Мастер не мог меня вот так оставить, если бы я не была в безопасности, и если он ушёл и оставил меня одну, значит, здесь меня никто не сможет достать.
Стук в дверь озадачил меня. Климент не стал бы стучать, он знает, что дверь открыта: я не успела закрыть её на ключ.
Осторожно, на цыпочках, я вышла в прихожую и посмотрела в глазок. Это тётя Лиза. И что ей надо от меня? Конечно, я открыла дверь, она ведь знает, что я дома.
— Твой ухажёр выбежал из подъезда сам не свой, — сказала она. — Что- то случилось? Я сразу к тебе поднялась, думаю, мало ли что.
«Мало ли что», это что? Она решила, что Климент мог обидеть меня? Хотя, молодец тётя Лиза, в случае чего, она меня не оставит наедине с бедой.
— Всё хорошо, тёть Лиза, — успокоила я её. — Клима вызвали срочно в театр.
— Ну, хорошо.
Стоит не уходит. Не хочу её в дом приглашать, если она засядет, то её до вечера не выпроводишь.
— Слышала новость?
Что за вопрос такой, прежде чем спрашивать, надо объяснить, какую новость я могла слышать.
— Какую новость? — спросила я. Вижу, тёте Лизе не терпится рассказать мне о чём-то.
— Сосед наш, Егорка, с третьего этажа, ну, тот, что не в себе, больной который. — Тётя Лиза умолкла, ждёт, когда я кивну, что, мол, знаю, о ком идёт речь. Я кивнула. — Сегодня рассказывал, будто видел, как ночью в твоё окно женщина входила. Ну, ты представляешь, что говорит? Пора ему на плановое лечение ложиться в больницу, а то он нам устроит, он ведь и газ может оставить и воду не выключит. И ведь так расписывал, как будто, в самом деле, видел. Говорит, волосы чёрные, до пояса и рубашка на ней длинная до пят. Прямо в окно, говорит, сквозь стекло прошла.