Чёрт возьми, так ведь речь идёт об Аэлите, как есть. Когда я видела её во время телепортации, на ней, как раз была сорочка прозрачная, и волосы у неё тёмные.
— Ну, вот что с ним делать? — распаляясь, спросила тётя Лиза. — И куда Ирина Ивановна смотрит, сына в больницу надо везти, а она сидит себе на лавочке, улыбается, «божий одуванчик».
— Она старенькая уже, ей трудно с больным сыном управляться, — встала я на защиту соседей, потому что знаю, что Егорке не «привиделось», он реально видел духа, который вломился в мой дом. Просто меня дома не было, а так не знаю, что могло бы случиться.
Вот как, значит, душевно больные люди могут видеть «другой» мир. Как кошки.
— А мы-то тут при чём? — возмутилась тётя Лиза. — Нам-то за что страдать.
— Дай бог обойдётся, — ответила я и удивилась, что ответила именно так.
— Вот так Алиса, такой бред нёс, что волосы дыбом. Ладно, я пойду.
Я закрыла дверь и пошла на кухню, чтобы налить себе чаю. Всегда пью чай, чтобы успокоиться. В этой квартире я больше не останусь одна на ночь. И, что мне делать? Просить соседку переночевать со мной? Может ли дух навредить мне в моём мире?
Голова кругом и даже чай не помогает.
Откровения
Нет, никуда я не пойду и звать к себе никого не буду. Переживу, как-нибудь. Всё начиналось так хорошо, и я уже в мыслях парила над суетой, наслаждаясь силой и властью. В моей голове рождались вполне человеческие желания, об успехе, о безбедной жизни, о собственном могуществе, а в результате, я вынуждена искать защиту от блуждающего бестелесного духа, который почему-то из всех слушательниц выбрал меня. Не понимаю, почему она ко мне привязалась? Неужели, всё дело в том, что я пожалела её и пыталась помочь.
Конечно, я недооцениваю опасность, которая нависла над моей головой, поэтому такая рассудительная и в некоторой степени спокойная: я не знаю, чем мне грозит всё это.
Чёрт возьми, только бы Климент ждал меня, как обычно в одиннадцать тридцать у подъезда, не хочу оставаться в доме одна. Что если этот дух явится с помощниками? А у неё должны быть защитники, как у каждой нормальной женщины. Аэлита женщина, хоть и бестелесная и наверняка у неё есть возлюбленный, который жаждет отыскать для неё плоть.
Кое-как дождалась одиннадцати часов. Оделась и, прыгая через две ступеньки, выскочила во двор.
— В запасе полчаса, — улыбнувшись, сказал Климент. — Долго ты соображала, что покинуть дом самое разумное решение.
Значит, он был рядом. Приятное открытие.
— Ладно, полетели уже, — сказала я и подошла к Клименту, чтобы запрыгнуть ему на руки.
— Не сегодня, — отстранил меня Климент.
— Всё отменяется? Ты передумал мне помогать? — запаниковала я. Неужели, я обречена и мне уже никто не поможет, а Мастер снял с себя всю ответственность.
— Покажи мне твой город, — предложил Климент. — Зайдём в наше кафе, посидим на нашей скамейке.
Он, как будто издевается надо мной. «Наше кафе», «наша скамейка» бывают только у пар, которые строят отношения, а мы, можно сказать, коллеги. Климент не проявляет ко мне интерес, а я, хоть и влюблена в него, как кошка, не тешу себя пустыми надеждами.
— Ты накинулась на меня с обвинениями, и я решил, что тебе надо расслабиться, почувствовать себя нормальным человеком. Тебе надо успокоиться.
— Прости, что вспылила. Это нехорошо, я знаю, — повинилась я.
— Извинения приняты, — улыбнувшись, сказал Климент. — Итак, я приглашаю тебя пройтись по «историческим» местам.
— В кафе не пойду, — предупредила я, насупившись.
— Почему? — удивился Мастер.
— Оно уже закрыто, — рассмеялась я.
— Жалко, — посетовал Климент. — Мне нравится смотреть, как ты ешь пирожное.
— Не очень приятное зрелище, наблюдать, как человек ест, — заметила я.
— В жизни всё прекрасно, главное видеть чуть дальше и чуточку шире.
— Наверное. Обидно, что в жизни не всё так просто, иногда, чтобы взглянуть чуть "дальше" и чуточку "шире", не хватает средств. Жизнь не как красноречива, как мысли и мечты.
— Я понял, о чём ты. Несправедливость не есть единственная причина, нежелание чаще встречается.