Выбрать главу

Нет, этот страх не похож на тот, что я испытала в детстве — этот верная десятка, по шкале от одного, до десяти. Надо что-то делать, а я никак не могу придумать, чем себе помочь.

«Я должна бежать», вот что пришло мне в голову. Другого выхода нет. Всё одно, если меня здесь обнаружат, (а меня непременно обнаружат, если я не сдвинусь с места) я погибну, так чего ждать? Решиться сложно, но бежать надо. Несколько раз считала до трёх и оставалась на месте. Но в какой-то момент нервы не выдержали, я вскочила на ноги и рванула, что есть мочи. Такой шум подняла, что непонятно гонится кто-нибудь за мной или нет. Но мне всё равно — я бегу и всё.

Темнота стала сгущаться, а значит, каньон остался далеко позади. Наверное, здесь есть и другой ход, который мог бы меня вывести наружу, но из-за темноты ничего не понятно.

Конечно, мне кажется, что эти твари гонятся за мной, но делать нечего из-за темноты мне пришлось сбавить обороты — бежать нереально, когда тебя окутал мрак. Просто иду быстрым шагом, выставив перед собой руки, и с ходу натыкаюсь на кого-то. Я закричала, что есть мочи и это предел.

— Тихо, детка, тихо, — услышала я голос Мастера и рухнула ему на грудь.

Только дома разум вернулся ко мне. Я в своей квартире, в своей постели — боже мой, какое счастье.

— Глупая девочка, как ты оказалась в пещере?

— Неудачное применения Пространственной магии, — ответила я и закрыла лицо руками. Новая волна истерики накрыла меня. Постэмоциональные переживания истязают хуже, чем когда ты испытывал сам страх.

— Всё обошлось, — сказал Мастер и подал мне стакан воды.

Воду я выпила залпом и это уже третий стакан за последние пятнадцать минут. Никак не могу успокоиться.

— Авдий решил, что ты вернулась домой, поэтому тебе пришлось долго ждать помощи. — Климент виновато склонил голову. — Они искали тебя, но тщетно.

— Они? — удивилась я.

— Авдий и твои подружки.

— Как они узнали, что меня нет в «воздушном замке»?

— Камень, который подарила тебе Полина, подсказал им, что ты в беде.

Чёрт, точно, я забыла взять его, отложила в сторону и забыла.

— Они пытались выяснить у Авдия, где ты, и что с тобой могло случиться, но он ответил, что ты вроде бы вернулась в свои покои. Твоих подруг не устроил его ответ. Смотрительница, по их просьбе проверила «воздушный замок» и сообщила, что тебя там нет.

— Девочки пошли искать меня?

Как трогательно. Хочу поблагодарить их, прямо сейчас, но я у себя дома и девочки теперь далеко от меня.

— Авдий мог бы сразу догадаться, что я «промахнулась» и затерялась, где-то в мирах.

— Каньон мытарей, гиблое место для ведьмы, — признался Мастер.

— Они такие мерзкие и… прозрачные.

Меня даже передёрнуло, когда я вспомнила существ, с которыми мне довелось столкнуться в пещере.

— Думаешь, ты не кажешься им отвратительной? — улыбнувшись, заметил Мастер.

— Я? Почему я «отвратительная»?

Даже обидно. Я нахожу себя привлекательной и очень даже симпатичной.

— Потом поймешь, — коротко ответил Климент.

— Нет, я хочу знать, — попросила я объяснить мне, почему я кажусь мытарям безобразной.

— Что для тебя норма, для иных существ патология.

— Ты защищаешь мытарей? — удивилась я.

— Я один из них, — ответил Мастер и опустил взгляд. — Но я не такой, как ты выразилась, мерзкий, я представитель высшего сословия и выгляжу иначе, хоть и есть некоторые схожие нюансы.

Чёрт, как неудобно. Выходит, мытари, это покинувшие пустыню простейшие. Вечно я попадаю впросак. Помню, после спектакля заслуженная актриса, можно сказать, примадонна театра шла с букетом белых цветов. Я спросила, как они называются, и она ответила «хризантемы». А я возьми да и скажи, что я не знала, как они выглядят, но слышала песню «Отцвели уж давно хризантемы в саду». Надо было видеть лицо именитой актрисы, она страдающим голосом произнесла «Да, детка, это ты, верно, подметила, мои хризантемы уже отцвели». Как же мне было неудобно. Я не хотела её обидеть, но обидела. Но хитом был и остаётся случай, когда я ей же сказала «Вы так умело гримируетесь, ни одной морщинки не заметно». Хотела сделать профессиональный комплемент, а в результате вышел конфуз — сказать, что у актрисы есть морщины, самое страшное замечание.