При другом бы стечении обстоятельств… Но обстоятельства складывались не лучшим образом, так что Евгений Федотович продолжал двигаться однажды заданным курсом – и всё в его судьбе, казалось, расписано по пунктам вплоть до места захоронения бренных останков и формы памятника над оными.
Даже развал Союза мало отразился на существовании Пчелкина. Бухгалтер – профессия на все времена, для любых режимов; он продолжал трудиться, хотя место работы теперь приходилось часто менять. Новорожденные фирмы лопались со скоростью мыльных пузырей, но Евгений Федотович всегда выходил сухим из этой мутной водицы; впрочем, в чересчур рискованные аферы он и не совался.
Только один-единственный раз сделал исключение. Какой-нибудь ушлый психолог, наверное, без труда объяснил бы, почему тихий и ни на что не претендующий Пчелкин вдруг ввязался в откровенную авантюру, которая грозила ему пожизненным лишением свободы. Зачем полез на рожон, разменяв пятый десяток? Откуда, из каких глубин этого ходячего омута всплыл, подтверждая народную мудрость, самый настоящий чертяка? Бог весть. Психологи (в том числе и те, кто работал на карательные органы) ничего о феномене Пчелкина не знали, поскольку остался он вне зоны их внимания. Ушел, ускользнул – неприметный человечек, наделенный примечательной внешностью. Видимо, она и сослужила ему – впервые в жизни! – добрую службу: он выглядел настолько безобидно, что налоговики, а потом и следователь даже не заподозрили, что этот неуклюжий бормотун способен провернуть такую аферу. А он надул всех, включая собственное начальство, и умыкнул из-под носа у государства очень немаленькую сумму.
Конечно, Пчелкин не спешил и затаился. Выждал, пока скандал уляжется, по-прежнему ходил на очередную свою службу, перечитывал, смущенно улыбаясь, Ильфа с Петровым и о чем-то своем, очень личном, очень давнем, вымечтанном размышлял.
Потом купил билет до Нью-Йорка. В один конец.
И полетел покорять Америку.
У каждого в жизни есть своя идея фикс, мечта недостижимая. Кому чего в жизни недодали – о том и грезит. Воображаемый психолог, ознакомившись с историей Евгения Федотовича, несомненно, обнаружил бы корни его любви к Штатам – любви потаенной, страстной, безудержной… и, разумеется, не имеющей ни единой точки пересечения с тем, что называется «здравый смысл». Ну а нам остается лишь констатировать факт: у домоседа Пчелкина любовь такая была.
Евгений Федотович и из Киева-то выезжал не более двух десятков раз, а за пределы тогдашней УССР – дважды или трижды! Полет в Америку был для Пчелкина сродни экскурсии, которую Вергилий и Беатриче устроили Данте: боязно, но дух захватывает, и адреналину в крови столько, что – mamma mia! – его уже и не чувствуешь, а на каждое новое диво дивное реагируешь без восторга, с легким ленивым интересом: «Гляди-ка, и такое бывает!..»
Освоился Пчелкин быстро. Благодаря безукоризненному чутью не влип ни в одну из многочисленных печальных историй, происходящих с иностранцами, не стал жертвой мошенников или бандитов – и даже начал верить, что наконец-то полоса неудач и серых будней миновала. Америка, таинственная, манящая, была перед Пчелкиным – но еще не у его ног. Ее следовало покорить, как сделали это Колумб, Писарро или, прости Господи, какой-нибудь Диего де Ланда. В отличие от своих славных предшественников, Евгений Федотович располагал универсальным оружием – деньгами, – и оружие это было пущено в ход! Сам Пчелкин весьма туманно представлял, как именно следует покорять Америку. Только некое воображаемое состояние мирской нирваны, когда ему захочется воскликнуть: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» – было для Евгения Федотовича единственным показателем успеха. И путь к этому успеху он выбрал, руководствуясь наивными, детскими еще представлениями об удавшейся жизни. Безумные вечеринки, лимузины, женщины, о которых Пчелкин мог лишь мечтать в своих самых развязных снах, услужливо склонившийся у столика официант, яхты, пляжи, солнце, отражавшееся в зеркальных глыбах небоскребов…
Всё это было.
И всё это в какой-то момент начало иссякать, съеживаться, терять цвет, масштаб, свежесть – ибо денег Пчелкин наворовал много, но у каждого «много» есть свой предел; предел пчелкинских финансовых возможностей приближался, а Америку Евгений Федотович до сих пор не покорил. Не успел. Еще бы чуть-чуть (думал он, в отчаянии пересчитывая свои сбережения), еще бы совсем малость, вот еще бы миллион, видит Господь, большего он не просит, всего-то-навсего миллион – и тогда бы да! тогда бы сразу всё случилось, состоялось, сбылось! Ведь Америка же – страна открытых возможностей, еще Колумб со товарищи это знали, здесь случаются чудеса, люди выигрывают целые состояния, срывают куш, за ночь из грязи выбиваются в князи; ну так почему бы Евгению Федотовичу, честному (так он думал), достойному человеку не найти вдруг… ну, скажем, простой чемоданчик, черный такой кейсик, в котором бы лежал, забытый каким-нибудь склеротиком-мафиози, заветный миллион?.. Пчелкин ведь много не просит, Господи! Пчелкин готов довольствоваться малым. Так, может, и впрямь повезет?..