— Да знаем мы его. — Нина Владимировна кивнула. — Про него, наверное, даже глухие слышали. Фехтовальщик.
— А я бы послушала о подвигах нашего коллеги. — Лукаво произнесла девушка — следователь.
— Да там всё мелькало как в ускоренной съёмке. — Кирилл усмехнулся. — Личных воспоминаний немного. Адреналин же вообще не способствует сохранению детальной памяти. — Кирилл развёл руками.
— Да, это так, подтвердила криминалист. — Только самые яркие картины. Но зато уж насмерть. Не сотрёшь.
— Тогда Мария Арнольдовна я, с вашего разрешения, продолжу. — Опер кивнул. — Нас обычно не дёргают на всякие семейные скандалы, но всякое бывает. И в некоторых случаях, ты пойдёшь первым. Только у тебя будет бронежилет и бронешлем. Ну можем конечно пустить собаку, но Колдун парень резкий и покусает там всех. И правых, и виноватых. — В этом месте, овчарка чуть привстала, услышав своё имя и негромко гавкнула. — Да, Колдунище. Мы не забыли, как ты чуть не оторвал руку тому гаду с финкой. — Старший кивнул. — Ну и конечно все тяжёлые — наши. Если есть возможность и время, вызываем воздушный патруль, и они всех кладут носом в пол. Но порой на это просто нет времени. Все опросы, допросы, протоколы и обработка улик, конечно на нас, но вот если девчонкам что помочь, конечно мы все впрягаемся. И осветитель подержать и кантовать тело и всякое такое. Ну и конечно прикрыть наших дам от агрессивных дураков и всех прочих. Обычно кого-то закрываю я, а кого-то вот как ты, приданный полицейский. Но это всё конечно экстрим, что случается чрезвычайно редко. Обычно наши клиенты — одинокие люди, которым вскрывает двери жилконтора, и обязательно в нашем присутствии, и всякая непонятная патрульным хрень, например, куча тряпья под кустом. Только эксперт может подойти и посмотреть, что там. Воздушный патруль на такое вызывать не стоит, а вот нас могут дёрнуть.
А так, служба спокойная. Вон, даже прокурорского сотрудника убрали. В городских группах еще есть, а в районных — всё. Нету.
Прервал его мелодичный сигнал из громкоговорителя над дверью.
— Дежурной опергруппе на вылет.
— Оппа. — Удивился капитан. — Никогда такого не было…
— И вот опять. — Закончила фразу девушка — следователь.
Перемещалась группа на просторном аэромобиле «Рубин» Казанского авиазавода. Рубин напоминал располневшего жука с толстеньким тельцем просторного застеклённого салона, чуть выдающегося вперёд моторного отсека, и ходового радара. Рядом, на крыше райотдела, стояли ещё две машины — резервной «Чайки» авиапатруля, и такой-же «Чайки» но изрядно побитой жизнью — разъездного райотдельского транспорта.
Негромко загудев приводами, Рубин оторвался от бетона, и вскарабкавшись на небо, отправился в путь по координатам. Ручное управление на машине скрыто откидной панелью, но рядом находилась щель для пилотского жетона.
Капитан вслух объявил суть дела:
— Гаврилов Константин Семёнович, сорока трёх лет, вернулся к себе домой и открыв дверь обнаружил свою жену, Гаврилову Маргариту Викторовну на полу в луже крови. Сразу же вызвал скорую, но медики констатировали смерть женщины от удара тупым твёрдым предметом.
Машина села во дворе, образованном тремя девятиэтажками социальных домов. У подъезда уже стояла толпа зевак, обсуждавших невиданное происшествие, а опергруппа поднялась на второй этаж и вошла в квартиру.
— Всё вытоптали уже. — Негромко чертыхнулась Нина Владимировна и чуть повысила голос.
— Всем выйти из квартиры. — И обращаясь к старшему медгруппы. — А для вас, товарищ врач, инструкции не писаны? Зачем вы натоптали в комнате?
— Мы… Начал было медик, но был оборван криминалистом.
— Мною будет подан рапорт по команде. Идите.
Кирилл просочился через прихожую, где большей частью находился труп, в комнату, и оглянулся. Квартирка выглядела небогатой, но чистой. Видно что хозяйка тщательно следила за домом. Негромко гудел кондиционер, гоняя тяжёлый, пахнущий кровью воздух по комнате, что-то бубнил телевизор, а за закрытым окном, стояло яркая московская весна.
Кирилл подошёл ближе и внимательно осмотрев окно, чему-то усмехнулся и повернулся к капитану.