— Геннадий Дмитриевич, а зачем стучать, если стен почти нет? — Он был любопытным кадром: умным и храбрым в бою, но, кажется, простаком в жизни. Как так может быть, ума не приложу. Но, как говорится, ум тоже бывает разным: у учёных свой, у творческих людей свой. Наверное, у военных так же.
— Ну, мало ли, вы не хотели, чтобы вас беспокоили, — он достал свой стеклянный глаз, протёр его и вставил обратно.
— Действительно. Я ясно приказал немедленно подготовить людей к ответному выступлению. Стою здесь, жду в полной боевой готовности посреди разрушенного дома, и как вы думаете, нужно ли меня беспокоить?
— Понял, сглупил. Вас и так уже побеспокоили гранатомётами и пулемётными очередями, а я лишь хотел сказать, что всё готово. Все уже расселись по машинам, — отчеканил он с суровым видом, ничуть не смутившись от моих слов.
— Иду, — кивнул я ему и зашагал к колонне машин, выстроившейся у обочины.
Теперь мои мысли занимал предстоящий бой. Несмотря на тысячи сражений, каждому нужно уделять особое внимание и подход. Это минимум признак мудрости и уважения к врагам. Без этого не было бы тысячи выигранных боёв в прошлом. Отнесёшься хоть раз некомпетентно к стратегии — и всё, сам будешь виноват, когда тебя прижмут. Сила силой и редкий дар, но моя шкура вовсе не бессмертна.
— Эй, стоп! Вы там что делаете? — только сел на сиденье, как заметил, что двое наёмников покинули свои места и копаются в канаве.
Они оба выпрямились, а в руках держат курицу… Чёрт, да это же та самая красная малышка! Но почему её на куски не разорвало? Хотя после такого она явно мертва.
— Граф, курица свежая, а это белок. Только перья обдерём и сварим — зачем добру пропадать? Потом приедем, супчик сварим, — сказал один из них, поправляя бронежилет.
В принципе, они правы: тоже не люблю, когда еда пропадает. Я в детстве в своём прошлом мире хорошо знал, что такое голод, когда какое-то время скитался после смерти родителей.
Солдаты потащили курицу к машине, и один из них уже на ходу начал выдёргивать перья. Но стоило выдернуть одно, как она закудахтала и клюнула его в нос.
— Жива! — я реально офигел. Получается, она как-то подпрыгнула и просто пролетела над снарядом, поэтому и выжила. Но это даже для пернатой слишком крутое везение.
— О, так она живая, — улыбнулся наёмник по прозвищу Шнур — длинный и неуклюжий на вид. — Ну, сейчас мы ей быстро шею свернём.
— А ну быстро отпустил курицу, или я тебя бантиком завяжу! — рявкнул я.
— Граф, это же просто курица, и… — начал он.
— Вот именно, курица моя. Так что отпусти её, и если кто-нибудь решит её сожрать без моего ведома, останетесь без оплаты за работу. Я не шучу: в договоре чётко указано, что мои приказы обязательны к выполнению, — я смерил его холодным взглядом.
— Как скажете, граф, — оба наёмника вздохнули, и курица с крайне недовольным выражением и вытаращенными глазами побежала прочь.
Не знаю, куда она убежит, но если она и дальше будет моим питомцем по воле случая, то ей придётся научиться самостоятельности и отрастить себе яйца: слабым рядом со мной не место, они просто не выдержат того «веселья», в которое меня постоянно втягивает судьба.
— Поехали! — я дал отмашку, и наша колонна тронулась в путь.
Конспиративные апартаменты
Залы и гостиные были высокими и просторными — как и полагается людям их статуса. Сейчас же в царившей тишине можно было услышать, как муха пролетит. Собравшимся же здесь восьми аристократам было не до смеха: у одного даже висок поседел…
— Знаете, я видел многое… Нет, ну правда, многое, — хрипло произнёс барон Всеволод, поперхнувшись. — Да, его явно прикрывали, но этот сын сатаны всё же был в доме один. Клянусь вам, он сам антихрист! Я уже не сомневаюсь!
— Побойтесь Бога и не несите ереси, — прошипела графиня Волчанская. — Это всего лишь человек.
— Да и один человек бы в доме не выжил при таком раскладе, а он точно был там один. Никакое подкрепление не успело бы его спасти, — заметил виконт Павликовский.
— Всем нам гвардейцы сообщили о начале штурма, вы только вдумайтесь. Всё шло как по маслу, а потом пошли одни потери. Меня уже тошнит от слова «потери», — скривился поседевший мужчина в бархатном плаще.
— Я сама думаю об этих минутах как о сущем кошмаре, — графиня нервно перебирала пальцами в перчатках. — Он додумался нанять наёмников. Какой из него аристократ после этого? Жалкий выродок, которого надо вырвать как занозу.
— Выродок или нет, — барон Всеволод знал, что здесь они все в одной лодке. Он дерзко обратился к Волчанской: — Но вы, графиня, были уверены, что доблестные гвардейцы наших родов превзойдут каких-то чёртовых наёмников. Извиняюсь за выражение, но гвардейцы до сих пор не вышли с нами на связь!