Экономить и жадничать, когда дело касалось его имущества, он не привык. В мире, где за любой чих могли не только бросить перчатку на дуэль, но и объявить войну на уничтожение Рода, нельзя быть глупцом — нужно думать наперёд.
Но сейчас он невольно впадал в отчаяние, не веря, что что-то могло пойти не так. Все вокруг казались ему глупцами, и если их настигали несчастья, он не удивлялся. Но такую подлянку в свой адрес он не ожидал.
И чем ближе они подъезжали, тем сильнее он выходил из себя.
— Гони, чёрт тебя побери! Эта хрень жрёт бензин вагонами и еле едет! — с силой ударил он по спинке водительского сиденья, и шофёр пригнулся от испуга.
— Господин, я и так выжимаю из неё всё, что могу, — ответил водитель, сосредоточенно глядя на дорогу.
Домоседов замолчал и снова погрузился в мысли. Откинувшись назад, он расстегнул пиджак и с беспокойством думал о том, что сейчас творится в его имении.
Семья его не волновала — они были в другом городе. Больше всего он переживал за огромные суммы денег и золото, привезённые сюда для войны с Добрыниным. Банкам граф никогда не доверял, поэтому перевёз как можно больше ценностей и хранил всё в своих хранилищах и сейфах.
Ему совсем не хотелось увидеть от имения одни руины — ведь это древнее наследие его Рода, и разрушение такой крепости сильно ударит по его репутации и чести.
— Если что-то случилось с имением, я лично голыми руками придушу этого Добрынина, — процедил он сквозь зубы, раздражённо мотая головой. — Его построил ещё мой прапрадед, вложив немалые средства. Я обязан, как наследник и нынешний глава, сохранить это наследие, иначе мои слова — пустой звук. К тому же имение находится в зелёной зоне и стоит несметных денег.
— Господин, если имение всё же разрушено, я бы не зарекался уничтожить Добрынина голыми руками, — заметил начальник охраны. — Если он способен на такое, представить страшно, какой это сильный враг в ближнем бою.
— Ты что, усомнился в своём господине? — Домоседов отвернулся от него, ухмыльнулся и, не в силах больше сдерживаться, хлопнул в ладоши, запуская заклинание.
Он давно настроил свои магические сосуды, как и любой уважающий себя маг: чтобы не возиться с произношением заклинаний, достаточно отбить нужный такт руками или ногами — и мана высвободится как надо.
Это было похоже на функции умного дома: хочешь закрыть шторы — хлопни в ладоши; хочешь сварить кофе — щёлкни пальцами дважды.
И стоило ему это сделать, как фиолетовый сферический шлем окутал голову начальника охраны. Тот, поняв, что ему конец, в страхе закричал и начал молить о пощаде, но из-под магического шлема ничего не было слышно.
Граф хладнокровно посмотрел на него и добил звуковой волной, от которой у бывшего начальника пошла кровь из ушей и носа. Он умер довольно быстро, что редко бывает при атаке Одарённого Звука.
Такие, как граф Домоседов, в мире Одарённых считались скорее защитниками, если сравнивать их со спортсменами. В войнах Одарённые Звука обычно давали союзникам шанс прийти в себя, отбрасывая или замедляя врагов.
— П-приехали, — заикаясь, произнёс водитель, поглядывая в зеркало заднего вида на труп начальника охраны.
Домоседов поправил пиджак и медленно вышел из машины, когда перед ним распахнули дверь. Несколько минут он стойко смотрел на пыльные руины своего родового имения и лежащие под ними трупы гвардейцев. Это о многом говорило… После такого погрома от золота и денег могло вообще ничего не остаться.
— На нас точно Добрынин с кучкой наёмников напал? Или я случайно перешёл дорогу какому-нибудь внебрачному сыну Императора? — в замешательстве выговорил он, глаза затуманились от наступающих слёз досады.
— Надеюсь, что нет, господин, — покачал головой водитель, сам не веря своим глазам.
— Ладно… В войнах теряют дома, — граф рухнул на колени перед руинами. — Но как же все мои деньги и драгоценности? Как же я теперь?
Больше он не мог ничего сказать, и водителю стало не по себе: как бы господин не лишился рассудка. Такое нередко бывает, когда жизнь резко сбрасывает людей с вершины благополучия.
— Тут что-то есть! Кажется, записка! Эм, и мешок с чем-то, — окликнул всех один из телохранителей с дубинкой за спиной, как у полицейского.
Небольшой мешок он сразу не стал трогать, а сначала просканировал прибором на наличие взрывчатки. Убедившись, что там нет ничего опасного, телохранитель в белой майке подбежал к господину.
— Это Добрынин оставил послание, — сказал он, протягивая графу лист, проколотый кинжалом. Но тот не взял его, продолжая смотреть в землю опустошённым взглядом, и телохранителю пришлось читать вслух: — Тут написано: «Э-ти д… д-е… день…»