Однако я знал их уязвимость — эти барьеры можно было установить только снаружи. Внутренние органы защищались лишь рунами, действующими как магические замки, которые опытный маг мог взломать. Я использовал эту слабость, когда представлялась возможность, хотя такие манипуляции требовали значительной концентрации и времени.
Когда австрийские бойцы оправились от ослепления, ситуация резко ухудшилась. Наш отрыв был минимальным. Я поднимал массивные пласты земли, сворачивая их подобно гигантским рулетам, погребая под ними десятки солдат. Но время работало против нас.
Наиболее эффективными в этом противостоянии оказались я и маг крови — только мы могли напрямую противостоять вражеским Одаренным.
Остальным приходилось сначала преодолевать их защитные барьеры, что отнимало драгоценные секунды. Впрочем, стоило отдать должное Австрийской Империи — качество их магов впечатляло. Они бросали в бой элитные подразделения без видимого сожаления о потерях.
Я методично нейтрализовал противников: некоторым переламывал кости, других расплющивал направленными гравитационными ударами. Энергия расходовалась с колоссальной скоростью.
После череды вынужденных остановок нам приходилось отступать всё дальше. Это изматывающее противостояние не могло продолжаться вечно…
В хаосе сражения, среди оглушительных взрывов и непрерывных атак, требующих постоянного маневрирования, наш отряд постепенно рассеивался. Связь между нами терялась с каждой минутой боя.
Я действовал инстинктивно — то вырывал придорожное дерево, превращая его в импровизированное оружие, то опрокидывал автомобиль для создания укрытия.
Оглядываясь, замечал своих товарищей, ведущих бой уже далеко, на разных участках фронта. Пробиваться к ним было бессмысленно — обстрел велся с множества позиций, а атаки накатывались волнами. Каждый из нас был вынужден удерживать собственный рубеж. Тактика была однообразной: отбить натиск, отступить глубже, и так до бесконечности.
Вскоре я остался один против преследователей. Больше не было смысла сдерживаться — я высвободил свою мощь в полную силу. Чёрные воронки и языки пламени поглощали целые группы противников. Щелчком пальцев я ломал кости врагов изнутри, уничтожая их десятками. Некоторых пригвождал к земле их же оружием, другим проламывал черепа одним ударом.
Когда мне наконец удалось отбиться и перевести дыхание, я осмотрелся. Вокруг не было ни души — ни соратников, ни врагов. Я оказался в совершенно незнакомом месте далеко за городом. Уже занимался рассвет. У меня не было ни малейшего представления, где искать остальных членов отряда и выжил ли кто-то из них вообще.
Я помнил адреса запасных конспиративных квартир и мог рискнуть, добравшись до города, но внутренний голос подсказывал, что там наверняка устроена засада. Стало очевидно, что противник был прекрасно осведомлён о всех наших планах…
В тот момент я не нашёл ничего лучше, чем направиться прямиком во дворец австрийского императора. Обезумел ли я? Возможно…
Но в этом безрассудном плане был один существенный плюс — такого поворота событий никто из врагов не мог предвидеть. И что самое главное, меня никогда не останавливало то, что придётся действовать в одиночку…
Глава 28
По правде говоря, я ожидал, что настоящие трудности возникнут сразу после того, как оторвусь от преследования. Но то, что происходило вначале, напоминало скорее мой обычный будничный день. Ликвидировал несколько отрядов, я завладел автомобилем и скрылся.
Настоящие испытания начались по прибытии в столицу. Здесь требовалась предельная осторожность. Я менял одежду, выходил преимущественно в ночное время и избегал оживлённых центральных улиц.
Несмотря на все меры предосторожности, приходилось постоянно менять местоположение — то регистрировался в гостиницах по заранее подготовленным фальшивым документам, то ночевал в заброшенных зданиях. Настоящая жизнь агента в бегах.
Как бы утомительно это ни было, признаюсь — мне это нравилось. Словно отправился в отпуск, чтобы как следует развлечься и восстановить душевное равновесие. Даже в проблемах можно найти положительные стороны. Оказывается, в постоянном напряжении тоже можно обрести своеобразное расслабление. Особенно так бывает, если привык делать свою работу на все сто. Тут хоть какую дай, у меня будет веселье, пока не выполню.