— Конечно, Гриша, — кивнул я, подумав: "Родственники, как же. Небось, очередная графиня с просьбой о том, чтобы он помог излечить ее рану на сердце.
Пока я ждал, разглядывал восточные безделушки на каминной полке. Там был какой-то нефритовый дракон и я от нечего делать хотел его рассмотреть получше, но тут откуда-то вынырнул лакей.
— Наверное лучше не стоит, граф, — виновато произнес он. — Господин говорит, что этот дракон приносит несчастье тем, кто его трогает без разрешения. Одна служанка трогала его, когда занималась уборкой и потом развелась с мужем.
Я думаю развелась она не потому, что трогала дракона, а скорее трогала кое-что другое и явно не у своего мужа. Распутин тот еще соблазнитель и на него вешают все — от аристократок до простолюдинок.
— А я думал, это моя работа — приносить несчастья, — усмехнулся я, покрутив дракона все же в руках.
Гриша же вскоре вернулся, но будто подменённый. Его обычно уверенное лицо превратилось в восковую маску. Такое выражение я видел у него только раз — когда в ресторане ему подали его любимый суп без сметаны.
— Кажется, друг, — сказал он мертвым голосом, падая в кресло, как мешок с картошкой, — тебе уже нах** не нужно ехать к Императору.
— Чего это? Аудиенцию отменили? — я почесал затылок и усмехнулся. — Я же специально новый костюм купил и даже на стрижку заехал.
Распутин издал звук между смехом и стоном. Руки его тряслись, как у пьяницы, который три дня не мог опохмелиться.
— Двенадцать родов из аристократии официально подняли мятеж против императора.
— Двенадцать? — и здесь я тоже почувствовал, как холодеет затылок. — Кто именно?
Он начал перечислять фамилии как робот, отбивая ритм рукой по подлокотнику кресла.
— И Строгановы тоже? — удивился я. — Ты ведь всего месяц назад с молодым Строгановым в бане парился. Ты говорил, тот все хвастался, какой у нас император хороший. Вот двуличная сволочь! — не выдержав, я присвистнул. — И что дальше?
Друг посмотрел на меня как на призрака, молча опрокинул стакан крепкой настойки. Потом ещё один. И ещё…
— Эти мятежники контролируют приграничье с Эстонией и Австрией. Гарнизоны, арсеналы, железные дороги. Они открыли ворота империи, — выдавил он наконец.
— Предатели еба***, — процедил я и снова присвистнул, осознав масштаб пиз****.
Империя, казавшаяся вечной, оказалась хрупкой, как карточный домик. Ну ничего… Это только на первый взгляд, если честно.
— Знаешь, Гриша, — сказал я после паузы, — сейчас самое время смотаться домой и распорядиться насчет указаний…
Тут я немного задумался и с иронией в глазах посмотрел на нефритового дракона…
— Да, ты поезжай, конечно, — кивнул он в задумчивости. — Тебя там Вика ждет, да и нам самим тоже теперь надо готовиться к самому худшему.
— Ага, давай, брат, — я пожал ему руку. — Кстати откуда у тебя тот дракон на полке? Твой лакей сказал, что несчастья приносит, мол если без разрешения дотронуться.
— Да я в нем просто контрабандные артефакты кое-какие прячу, потому так и сказал, чтобы никто не трогал. Сам понимаешь, прятать надо на видном месте.
— Это хорошо, — похлопал я его по плечу и направился к выходу.
— Что хорошо? — он удивленно крикнул вслед, но я так ничего и не ответил…
Немногим позже
Новая тачка Добрынина неслась по шоссе. Двигатель ревел громче, чем пьяные в караоке, а шины визжали, оставляя след горелой резины.
— Вот тебе и тест-драйв, — пробормотал Добрынин, поглядывая на спидометр. — В автосалоне говорили «комфорт и безопасность», а не «идеально для крутых погонь».
Пятнадцать минут назад он покинул дом друга. Гриша все же оказался прав. Теперь небо над столицей превратилось в ад, и даже голуби, эти летающие крысы мегаполиса, куда-то попрятались.
Воздух кишел военными самолетами, а них сыпались десантники в чёрной форме, раскрывая парашюты. Все же те двенадцать родов предали правителя и всё государство. Открыли врагу не просто ворота — красную дорожку постелили, шампанское охладили и тапочки гостевые выдали.
«Крысы всегда первыми бегут с тонущего корабля, — пронеслось в голове у Добрынина, — но эти аристократические мрази умудрились нацепить капитанские фуражки и отсалютовать айсбергу.»
Добрынин вспомнил, как ещё утром его главной проблемой было то, что в кофемашине закончились зёрна, а шпиц опять нассал в доме на пол. «Эх, вернуться бы к тем проблемам,» — подумал он, объезжая перевёрнутый уже пустующий и полыхающий автобус.