Я откусил кусок шоколадного батончика, позаимствованного у одного из поверженных противников, и принялся медленно жевать. Затем открыл банку газировки, но успел сделать лишь глоток, когда пришлось резко затормозить, расплескав половину содержимого. Сука, только этого не хватало. Я вглядывался в происходящее впереди.
На дороге разворачивалась мерзкая сцена. Холёный мужик с зализанными волосами, дымя сигарой, возвышался над распростёртой на асфальте женщиной.
Брюнетка в разорванном белом халате лежала, дрожа от ужаса. Слёзы прочертили чёрные дорожки туши на её бледном лице. Вокруг них кружили несколько амбалов в смокингах — личная охрана этого аристократического выродка.
— Не зли меня, — процедил зализанный ублюдок, расстёгивая ремень. — Мне нужно выплеснуть энергию после битвы.
Охранники в тёмных очках загоготали, как стадо гиен. Женщина затряслась ещё сильнее, её грудь вздымалась от рыданий.
— Отошли от неё, — произнёс я, поднимая дверцу своего автомобиля.
Их внимание мгновенно переключилось на меня. По их лицам было видно, что они ожидали, что я просто объеду эту сцену, не задавая вопросов.
Но они просчитались… И эта ошибка станет для них последней.
— Ты кто такой? — тявкнул один из охранников, делая шаг в мою сторону.
— Проблем захотел? — процедил зализанный, поворачиваясь ко мне всем корпусом.
Я не стал тратить слова на ответ. После предателей больше всего на свете я ненавижу насильников. Для начала отвлеку шавок в смокингах, а потом займусь их боссом. Щелчок пальцами — и у телохранителей один за другим зубы начали медленно, с хрустом, тянуться к земле. Каждый зуб ощущался как свинцовая гиря. По сути, это была экзекуция похлеще вырывания зубов без анестезии. Затем я добавил к этому ещё и ногти, которые под действием усиленной гравитации безжалостно выдирались. Адская боль пронзала каждую клетку их тела, а ведь это была лишь разминка перед настоящим представлением.
Напомаженные ублюдки в смокингах рухнули на асфальт, корчась и воя от боли. Их босс-аристократ даже не вспомнил о своих спущенных штанах — настолько его парализовал шок.
— Да я сейчас тебя… — он попытался активировать свою магию, но судьба распорядилась иначе.
Я направил поток своего Дара ниже его пояса. Насильник взвыл от боли на такой высокой ноте, что у меня заложило уши.
— Я-я граф, — прохрипел он сквозь слёзы и сопли. — Граф Строганов, ты не посмеешь…
— Да мне пофиг, кто ты, — отбросил я всякие церемонии. — Я даже не собираюсь выяснять, на чьей ты стороне и какой имеешь вес. И так очевидно, что по жизни ты — кусок дерьма.
Я обхватил его голову своей лапищей — а она у меня такая, что при желании можно крошить не только арбузы, но и черепа. Что я, собственно, и сделал — влил энергию в пальцы, и в следующее мгновение раздался хруст. Его черепушка разлетелась, как перезрелый помидор! Для таких, как он, это самая подходящая смерть. Его обезоруженным телохранителям я методично раскроил «кабины» битой. И, кажется, девушке это зрелище даже пришлось по душе.
Она кое-как застегнула остатки разорванного халата и, утерев слёзы, протянула мне дрожащую руку.
— Меня зовут Софья. Я врач, направлялась в центр помогать пострадавшим. Но по дороге на нашу машину скорой помощи напали эти выродки, — она с омерзением взглянула на груду трупов. — Я бесконечно вам благодарна! Если бы не вы, то… то… — девушка захлебнулась рыданиями.
Нелюди они. На гражданских нападают, на своих же соотечественников-врачей. Моя ярость достигла точки кипения. Теперь единственным успокоительным для меня будет методичное истребление этих тварей направо и налево.
Убедившись, что девушка серьёзно не пострадала, я посоветовал ей пока не соваться в центр, оставив там дело тем лекарям, которые хотя бы могут за себя постоять.
На улицах в этой области вообще нынче было опасно, так что я дождался когда сюда приедет парочка моих гвардейцев и сопроводят её в более безопасное место. Если уж аристо с ума посходили и война кругом, то до красивой девушки теперь в это время вообще кто угодно докопаться может. Здесь уже ни о каких порядках в округе и речи нет — творится настоящий беспредел.
И самое забавное, что эта Софья, как только отошла от шока, в знак благодарности за своё спасение спросила, приеду ли я к ней потом в гости. Девушка хотела испечь для меня пирог и даже сказала, что я могу у нее засидеться, ведь мужа и парня у нее нет. Намек на это «засидеться» я сразу понял, потому ответил, что у меня уже есть та, кто мне пироги печет, а вернее, умело заказывает их в доставке, а потом совсем неумело выдает их за свои. В этом вся Викуля и чем быстрее я совсем покончу, тем скорее вернусь к ней.