— Дрался там, как одержимый, — оценил с мрачной ухмылкой один из братьев. — Но дальше так нельзя. Раны залатать надо. Иначе какой прок? Или ты все резервы энергии решил в одиночку спустить?
— Гриша, прислушался бы к братьям, — заметил с тяжёлым взглядом граф.
— Вообще-то, я там ещё с кое-кем не закончил, — Гриша вытер кровь с носа и рванул обратно.
Никто даже окрикнуть его не успел. Но посылать за ним больше никого не пришлось — вернулся сам, держа в каждой руке по оторванной голове сильнейших Одаренных из австрийского отряда.
— Вы этих упустили, — Гриша швырнул трофеи на пол и сам рухнул на колени следом.
Остальные бросились помогать ему восстанавливаться. Рубаха превратилась в кровавые лохмотья, будто его пропустили через мясорубку, но благодаря родичам, передающим часть своих сил, и зельям, некоторые раны начали затягиваться.
— М-да, — протянул коренастый рыжий мужик, больше похожий на боевого гнома, чем на лекаря, хотя был троюродным братом главы Рода. — Нарвались мы на тех ещё тварей перед рывком во дворец… Не Рода, а настоящие звери.
— Похоже, эстонцы выставили свой сильнейший Род, австрийцы тоже не поскупились, — мрачно заключил граф.
— Но теперь они почти все до последнего мертвы, — кивнул брат на оторванные головы, разбросанные по полу.
— А значит, самое время сделать привал после такого мощного прорыва и как следует подкрепиться, — граф предложил всем передохнуть.
Гриша, несмотря на пульсирующую боль, с кривой усмешкой посмотрел на него и процедил:
— Подкрепиться после того кровавого месива снаружи? Это ты, отец, у Добрынина перенимаешь привычку?
— Раз такой умный, можешь голодным сидеть, — отец пронзил его взглядом, от которого у обычного человека остановилось бы сердце.
— Ага, щас! — Гриша оттолкнул пытавшихся лечить его родственников и первым рванул к сухпайкам, словно не он секунду назад морщился от боли.
— Тут вообще-то на всех хватит, — вздохнул отец, закатывая глаза к потолку.
Вскоре они уже расположились кругом возле огня, поглощая бутерброды и хлебая наспех приготовленные супы из тушенки с перловкой.
— Ммм, — проговорил Петька, вытирая соус с подбородка, — а вам не кажется, что эта тишина какая-то… неестественная?
— А что тут не так? Наши гвардейцы уже закончили пальбу. Мы по тем флангам отбили нападения, — пожал кто-то плечами с безразличием человека, привыкшего к постоянной опасности.
— А Петя прав, — Гриша прищурился, напрягая слух. — В небе уже давно не слышно ни вертушек, ни самолётов. Странность какая-то. Подозрительно.
— Согласен, — кивнул граф, отложив ложку. — Возможно, у них появился новый план. Хотят внезапно зайти с другой стороны? Но если так, всё равно странно… Я бы на их месте беспрерывно бил по дворцу.
— И я, — лицо Гриши исказилось в гримасе, напоминающей удивлённую морду мопса.
— Может, наши их всех перебили к чертям? — предположил дядька Гриши, с громким стуком опуская на пол третью опустошённую миску супа.
Гриша чуть не поперхнулся и поставил свою миску прямо на пол, словно потерял к еде всякий интерес.
— Мы бы заметили, — резко возразил он. — Да и у наших на границах работы по горло. Сюда снаряды уже еле-еле поставляют с соседних складов — подчистую всё выгребли для обороны.
— Похоже, рано мы устроили перекур, — глава рода нахмурился, и морщины на его лице стали похожи на шрамы. — Нужно, чтобы кто-то проследил за этим хорошенько.
— Выживших гвардейцев на стражу поставить? — предложил неуверенно дальний родственник Михаил.
— Нет, — мотнул головой граф Распутин. — Гвардейцы пусть тоже отдохнут. Для них сегодняшний бой был самым серьёзным за всю их историю. Да и чутье у них хуже, так что ты, Мишаня, и иди.
— Да почему я-то? — раскинул тот руками в недоумении, словно его приговорили к казни.
— Потому что инициатива еб… — начал было Гриша с ухмылкой.
— Гриша, ты же аристократ, так что следи за языком, — глава рода с недовольным видом опустошил маленькую чашку с наспех заваренным кофе, который больше напоминал грязную воду.
— Но я не инициатор! — Михаил продолжил возмущаться, выпучив глаза так, будто они вот-вот выскочат из орбит.
— А это уж никого не еб… — осекся Гриша, но тут же попытался выкрутиться.
— Что-что? — отец пронзил его острым взглядом. — Ну же, Гриша, договаривай! Мне действительно любопытно, как ты выйдешь из этой ситуации. Ты хоть и вымахал с дерево, и можешь материться сколько душе угодно, но если я сказал «не сейчас», значит, не сейчас.