Верный Советник, тоже с мешками под глазами, плюхнулся на диван напротив правителя и первым делом жадно опустошил стакан воды из графина.
— Государь, я вам сейчас такое расскажу — не поверите!
— Ближе к делу, Михайлович, — правитель угрюмо взглянул на него. — Добрынин жив?
— Хах! — Глеб Михайлович не сдержал смешок. — Ещё как жив! И не просто жив — он теперь гроза всей Австрии.
— С этого момента поподробнее, — император сосредоточенно сомкнул руки.
— Конечно, Ваше Императорское Величество! — кивнул Михайлович. — Добрынину удалось уничтожить императорский дворец в Австрии, их Император погиб. Но Добрынин не остановился на этом — разобрался с сильнейшими Одарёнными австрийцами, уничтожил целое отделение спецназа и военные вертолёты. И среди врагов теперь настоящий хаос.
На лице Петра Александровича проскользнула хитрая улыбка. И откинувшись на спинку дивана, он с довольным видом посмотрел на расписной потолок.
— Нельзя упускать этот шанс, Глебка, ох нельзя, — в голосе государя звучал задор. — Добрынин целую Австрийскую Империю в одиночку заставил трястись от ужаса. Не прогадал я тогда, когда заинтересовался им.
— Вы как всегда правы, государь, — подхватил Советник. — У вас отличное чутьё и острый ум. Какие же дальнейшие шаги предпримем?
— Не стоит терять времени, — Император поднялся и кликнул камердинера, чтобы помог переодеться. А скрывшись за ширмой, продолжил. — Успех Добрынина стоит раздуть, как пламя, пока оно не угасло. Михайлович, собирай делегацию для связи с Австрией. Я же направляюсь к командующим и велю добивать все военные подразделения австрийцев, которые не успеют вывести с наших земель.
— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество! Немедленно приступаю, — Советник поднялся.
— Это ещё не всё, Михайлович, — государь выглянул из-за ширмы. — Нужно любой ценой вытащить Добрынина из Австрии, неважно, остались у него силы сражаться или нет. Он сделал достаточно для нашей Империи, и Империя должна ему отплатить.
— Сделаю, государь! — Советник стал предельно серьезен, но внутри ликовал — наконец-то он вновь ощутил свою значимость. Когда речь шла о силе, он был бессилен, но в дипломатических делах Глеб Михайлович не знал равных. Передавать поручения Императора точно и своевременно — его истинное призвание.
Закрыв дверь, Советник поспешно удалился. Петр Александрович же завершил переодевание и, взглянув в зеркало, на мгновение замер — «Теперь мой черед действовать лично… Эстонцы… Всё напирают и напирают…»
Государь недовольно фыркнул, отворачиваясь от зеркала. Он избегал личного участия в сражениях, опасаясь, что его дар выйдет из-под контроля, унося тысячи невинных жизней. Но выбора не осталось — момент требовал решительных действий. Император понимал — возможно, следует, как и Добрынину, продемонстрировать врагам всю мощь своей неудержимой силы. Только так они осознают глубину своей ошибки…
Тем временем
в доме Добрыни
— Госпожа, вы до сих пор не переоделись? — начальник службы безопасности вошёл в гостиную.
Виктория сидела в том же чёрном спортивном костюме, изодранном в клочья, с запёкшейся кровью врагов на нем. Даже на лице ещё оставалась пыль и грязь после боя.
— Я так вымоталась, что даже в ванну идти нет сил, — она вяло улыбнулась, глядя на него. — Добрыне же я сказала, что у нас тут были скучные бои. Незачем ему голову лишними подробностями забивать — он и сам там измотан.
— Да уж, скучные, — хмыкнул Дмитриевич и устало выдохнул. — За сутки мы отбили бесчисленное количество атак на наш район. Сейчас всем отдых необходим.
— Ты прав, — кивнула маркиза. — Атаки мы успешно отразили, и только что пришла новость — Австрия отступает. Значит, время для передышки есть, но ненадолго.
— О чём вы, госпожа? Про эстонцев?
— Именно, — она подалась вперёд и налила себе морс. — Эстония по-прежнему огрызается, а значит, после отдыха нужно сразу готовиться к новым стычкам.
— А что господин? Он говорил, когда вернётся? — поинтересовался начальник службы безопасности. — Ему бы тоже не помешал отдых перед очередными сражениями.
— Как я уже сказала, недавно звонила ему, — Виктория сделала пару глотков, и улыбка исчезла с её лица. — В Австрии у него всё шло хорошо, и я не удивлюсь, если австрийцы отступили именно из-за его действий. Но сегодня он не взял трубку. И я пока не знаю, что думать, — её взгляд стал задумчивым.