Поэтому меня с Гришей мигом запихнули в самолет и повезли куда подальше. Я, разумеется, друга там бросать не планировал, хотя и сам уже вроде как наигрался в войнушку, ведь с ней сейчас точно можно подождать. Самое главное было посмотреть, как Гриша поправляется с каждым днем.
В самолете, к слову, я повидался с его старшим братом, Федором. Тот мужик суровый до невозможности: достаточно раз глянуть на его физиономию в любой момент, и ты ясно поймешь, что он, похоже, никогда с рождения не улыбался. В Роду Распутиных это вообще редкость, ведь семья у них хоть и влиятельная, при Императоре в почете состоит, но и более светская. А вот Федор, судя по всему, самый хмурый из них. Зато мужик вроде не гад, хоть и пересекались мы с ним до этого нечасто.
Я ему, естественно, выложил все, как есть: рассказал и про себя, и про то, что у нас творилось на свалке. Ну и, конечно, внутри волновался, чтобы не решили свалить всю вину на меня в случившемся.
А дальше получилось так, что очнулся я уже в больничке, точнее, в ультрасовременном госпитале. Здесь Гришу как раз и взялись поднимать на ноги, используя самые мощные способы лечения.
Я, понятно, остался сидеть у него в палате. Но параллельно там торчала целая куча элитных бойцов из Рода Распутиных. Почему? Да элементарно: мне теперь не доверяли, и никто не хотел рисковать повторно.
Короче, над Гришей тут же столпились лекари. Парень пару раз вообще вырубался по дороге сюда и уже в самой больничке тоже. Но потом, придя в себя, даже сумел коротко объяснить мне, как он в такую задницу угодил.
Оказывается, он снял в клубе какую-то горячую красотку и получил ее расположение едва ли не за секунды. Собственно, удивляться нечему: к Грише и без того девчонки липли, попробуй оторви их потом. Вдобавок, находясь с ней наедине, он получил то же самое сообщение, какое пришло и мне — якобы это я его на помощь зову. Было бы совсем дико и смешно, если бы он сам себя звал спасать.
Так вот, Гриша, понятное дело, помчался спасать меня, и эта девчонка была с ним. А когда Гриша достиг пункта назначения, попросил ее подождать где-то в сторонке. Но она ударила по нему со спины своим странным Даром, высасывающим из него силы. Вот и поймали нашего ловеласа на его самой любимой слабости — женских прелестях.
Когда же Гриша малость пришел в себя, его почти сразу выдернули на разговор с отцом, а вернее отца позвали к нему. Хотя назвать это «разговором» трудно: парень еще был никакой, походил на зомбака. Я ему тогда пробормотал, что с таким жутковатым видом на его чары ни одна барышня не поведется, так что пусть лучше старается наверстать здоровье. Хоть какая-никакая мотивация для быстрого восстановления!
— Кстати, пока дрых, тебе Дмитриевич звонил, — выдергивает меня из мыслей Вика и тычет в экран моего телефона. — Говорит, нужны деньги: на новую крышу и бассейн для прикрытия.
— Лучше б он себе новый мозг заказал, — вздыхаю я. — Какой толк от крыши, если она у него то и дело съезжает куда-то. Да и ты, смотри-ка, пасмурная сегодня. Что это за печаль-тоска у нас?
— А как тут не пасмурной быть, если любимый человек едва не отдал концы? — она коснулась пальцем нижней губы, словно в раздумье. — Может, в этом и кроется причина?
— Да ну, серьезно⁈ — я приподнимаюсь на койке и криво ухмыляюсь. — Значит, вся твоя показная неприязнь к Гришке — это был всего лишь спектакль? Нежность прятала, так сказать. Тогда непонятно, зачем со мной заигрывала. Вы, женщины, вообще существа загадочные. Но раз ты уже тут, почисть мне пару мандаринок, а? У тебя ногти длинные, легко справишься.
— Вообще-то речь шла о тебе, — Вика закатила глаза.
— При чем тут я? — развожу руками. — Это же Распутина чуть на тот свет не отправили. Со мной все в порядке. Да и само наличие меня в госпитале еще не значит, что я помираю. Честно говоря, мне больше хочется, чтобы ты мне мандарины почистила… А, ладно, к слову, что там у нас с мелкой? Книжки-грамотки штудирует?
В дом-то я не заезжал, но Дмитриевич мне регулярно докладывает. Тем более дом наш никто не трогал, а Викуля как раз появилась у нас, чтобы Машу забрать подальше от возможной заварушки. Спасибо ей на том.
— Да она в порядке, — Вика пожимает плечами. — Смотрит сериалы, надутой ходит, но в целом жива-здорова. Сначала, правда, чуть не подрались: Маша категорически рвалась на свалку, кричала, что там слишком много врагов. Пришлось трясти ее за плечи, как когда-то ты сам это делал, и объяснять, что ты не из тех, за кого надо сильно беспокоиться.
— Ну, звучит, конечно, сомнительно лестно, — я усмехаюсь и начинаю чистить мандаринку сам.
— Да я не обиду хотела нанести, — пытается разрулить Вика. — Просто ты у нас неубиваемый. И, чего уж там, если бы мы с Машей там нарисовались, ты бы нас сам потом по стенке размазал за такие «подвиги».