Эти два амбала были сильны, ну еще бы: иначе бы меня здесь и не было. Техника же с таким гравитационным удержанием весьма прожорлива, и долго я не смогу удерживать таких мощных Одаренных.
Подержав еще немного, я поднялся на ноги и все же скинул с них это поле.
— Поздравляю: я вас нанимаю, господа, — похлопал в ладоши. — И уже даже знаю ваши ответы: вы согласны, ведь я смогу дать каждому из вас то, что нужно… Месть…
Я думаю, они оба поняли, о чем я говорю. Даже имея всю эту свою силу, они за все эти годы так и не убили тех, кто сделал их такими и кто лишил их всего… Со мной же у них это получится.
Но я все равно решил им об этом сказать, чтобы было всё предельно ясно. После этого я вручил каждому по конверту, в котором было написано по одному имени.
— Это будет ваше испытание, — показал я на письма. — Эти двое должны быть устранены!
Повернувшись к Дмитриевичу, я спрятал руки в карманы брюк и произнес:
— Пойдем отсюда! — и добавил потише. — Видишь, а ты так переживал из-за этой встречи…
Пока Дмитриевич торопливо уходил, меня вдруг охватила грусть: я снова превращаюсь в того, кем совсем не хотел опять становиться…
Глава 8
Имение барона Каменчука
— Господин, вам сделать еще один коктейль? — в поклоне учтивым голосом спросил лакей в кудрявом парике, который, казалось, жил своей жизнью и мог в любой момент сбежать с головы хозяина.
— Оставь меня одного! Или ты не видишь, что я не в настроении? — рявкнул низкорослый широкоплечий аристократ в дорогом кафтане.
— Извините, я не заметил перемен, — с неловким видом произнес лакей, мечтая оказаться где-нибудь подальше от этого места.
— Считаю до трех, и либо ты уберешься отсюда, или я приколочу твою башку вместо того лося на стене, — барон Михаил Каменчук указал широким, как сарделька, пальцем на стену, где красовался трофей с последней его охоты.
Лакей молча помчался прочь, рискуя споткнуться о собственные ноги. А барон крикнул ему вдогонку:
— Егорыча ко мне только позови сюда! — это был один из стражников этого имения, которого барон часто брал его с собой на охоту, чтобы было с кем поговорить о жизни.
В ожидании барон плюхнулся в кресло и оглядел унылое помещение в серых тонах: он даже не попросил включить свет, не разжечь камин, ни даже зажечь свечи. Сидел в полумраке, что больше подходило его нынешнему настроению и желанию спрятаться от всего мира.
Затем достал уже початую бутылку светлого рома из-под стола и отхлебнул прямо из горлышка, наплевав на манеры. Вздохнув всей грудью, барон продолжал недоумевать с того, что вокруг творится настоящее безумие: все словно с цепи сорвались и давай воевать друг с другом, как петухи на птичьем дворе.
Вчера, и вовсе его тестю шесть шахт, приносивших отличный доход, обвалили. И Каменчук даже никак не смог помочь отбить нападение, ведь его собственная гвардия теперь была в столице по просьбе его треклятых союзников.
— Господин, вызывали? — постучал в косяк Егорыч с очень — очень длинными усами.
— Да, я вот посоветоваться хотел, а вернее просто поговорить по душам, — с безнадежностью в глазах усмехнулся барон. — Ты моей семье много лет уже служишь, Егорыч, и знаешь, в каком мы сейчас дерьме.
— Я так понял, вы уже пожалели о том, что присоединились к тому союзу из восьми аристократов, что против паренька… Как же его зовут? Имя еще такое, будто сказочное, — призадумался стражник, покручивая один из своих усов.
— У него и фамилия сказочная, — с недовольной физиономией потер лоб Михаил, у которого голова разболелась, словно после попойки. — Того студентика звать Добрынин Добрыня. Прямо как богатырь из былин. И да, я чертовски сильно об этом пожалел. Мое чутье неладное чует: зря я пошел с теми должниками заодно, ведь если подумать, то у моего Рода и не такой уж большой долг.
Каменчук уже про себя прикинул: долг вполне можно было отдать за лет тридцать, если постараться, максимум, за пятьдесят. Но главное, что это было вполне реально, не то, что у некоторых его знакомых.
— Надо было сразу подойти поговорить по-человечески с этим Добрыниным, — продолжил свои мысли вслух Каменчук. — Договорился бы, может, с ним, чтобы не сразу все выплачивать, а с рассрочкой нормальной. Глядишь, и разошлись бы полюбовно. Но я сильно промахнулся.
— А если сейчас поговорить? Не вариант? — почесал затылок Егорыч.
Михаил метнул на него такой взгляд, будто тот предложил станцевать голым на столе посреди городской площади. Каменчук уже обсуждал это с женой: не танец на столе, а дальнейший план. Их Род уже по уши в этой войне, и они с Добрыниным теперь как кошка с собакой: сам барон столько раз уже был причастен к попыткам прикончить парня, что хватило бы на небольшой детектив.