После такого на поблажки с долгом можно даже не рассчитывать. Тут либо убьют, либо такие проценты навесят, что проще сразу в петлю. Потому барон и понимал: назад дороги уже нет. Оглядываясь на происходящее вокруг, он ждал смерти отовсюду.
— Похоже, еще пара битв, Егорыч, а там уж недалеко и до финальной, — поднялся с места барон. — Финальной для нас в этой жизни.
— Что ж, я всегда мечтал умереть в бою, господин, — стражник выпрямился так, словно палку проглотил.
— Я тоже, — проходя мимо, Каменчук похлопал верного воина по плечу.
Бормоча себе под нос о близком конце, барон брел по коридору как побитая собака. Он не был трусом, но и сохранять настрой в такой ситуации желания не возникало.
Единственным утешением была мысль, что жена с сыном сейчас далеко от этого бедлама: на краю Империи. Там живет сестра жены, приютившая их. На окраине пока тихо и мирно, не то, что в центральном регионе.
— Хоть тут не облажался — семья в безопасности, пусть и на какое-то время, — устало протер лицо Каменчук, входя в спальню.
Шаркая, как старый дед, барон на ходу содрал кафтан, стянул брюки и вдруг услышал голос из темного угла позади. По спине пробежал табун мурашек — хоть он и не трус, но такие сюрпризы настораживают.
Медленно обернувшись, он увидел покачивающуюся в полумраке ногу, закинутую на другую. Остальное пряталось во тьме, только края капюшона слегка подсвечивались.
У барона душа ушла в пятки: похоже, финальная битва начнется прямо сейчас. Он начал искать глазами свой мощный арбалет, но тут же выругался про себя, ведь оставил его в кабинете, болван.
— Что, арбалет ищешь? — насмешливо спросили у него из темноты. — Но ты ж аристократ, можешь и без него сражаться, хотя уже не так круто, а?
— И то верно! — Михаил призвал свой Дар, и от напряжения волосы встали дыбом. — Так просто я свою жизнь не отдам!
— А я не за этим пришел, — зевнул незнакомец протяжно.
— Ты кто такой, вообще? — нахмурился барон следом. — Какого черта тогда прокрался сюда? Отвечай!
— Понимаешь, сегодня я не киллер, а так, почтальон. Принес предложение от босса — тебе понравится.
Барон подошел ближе, пытаясь разглядеть гостя. Тот сам встал и вышел на свет.
Это был настоящий шкаф-купе: плечи как у грузчика. Черная борода напоминала лопату для уборки снега, а брови были такими густыми, что непонятно, как он вообще что-то видел. Одним словом — вылитый медведь-шатун, только в человеческом обличье. В черных глазах читалась абсолютная уверенность в себе и что-то дикое, как у волка на охоте. Под плащом поблескивала золотая цепь толщиной с якорный канат, а на запястье красовались часы последней модели.
— Что ж, — промямлил барон, — мой Род, конечно, не из тех, что красуются на первых страницах светской хроники. Но быть прихлопнутым в собственном доме, это даже для такого неудачника, как я, чересчур унизительно.
— Ой, да бросьте вы эти драматические монологи, — ухмыльнулся незнакомец. — Я же сказал — сегодня я простой почтальон, — его улыбка внезапно растаяла. — А вот если бы я пришел вас убивать… — он сделал театральную паузу, — то не разговаривал бы…
Где-то на окраине города
— Мам, ну отпусти меня погулять с подружками! — канючила без остановки девчушка с двумя торчащими косичками.
— Анна, нет, я сказала! Сначала уроки сделай, а потом уже гулять! И вообще, погода портится: дождь скоро будет, так что какие еще гуляния⁈ — женщина в цветастом чепчике, с непреклонным видом продолжала месить тесто руками.
Девчушка поняла, что это безнадёжное дело: выпрашивать у матери разрешение. Пока она сделает домашку, наступит уже глубокая ночь, все подружки нагуляются и без неё обсудят все сплетни. Оставался запасной план — папа, её последняя надежда на свободу.
— Пап, ну хотя бы ты отпусти меня совсем на чуть-чуть: свежий воздух помогает лучше думать, — схватила девчушка за руку своего отца, который, высунув язык от усердия, пытался реанимировать старенький телевизор.
— Анна, — проворчал он, — у меня чуть отвертка из руки не выпала: можно как-то осторожнее? И вообще, если тебе нужен свежий воздух, то открой окно.
— Не смешно, пап, — на глазах у дочери уже выступили слёзы.
— Ладно-ладно, иди, — вздохнул мужчина. — Только недолго: всего на час. Иначе мать подаст на ужин вместо цыпленка мои мозги в панировке.