Он выпустил несколько ленивых колец дыма, которые расплылись по комнате. Наконец, прекратил бродить туда-сюда и рухнул в кресло.
Граф дальше спокойно затягивался сигарой, большой палец у него лежал на подбородке — видимо, обдумывал очередной план. Его не отпускали мысли о Добрынине. Он прокручивал в голове записи с камер, вспоминая каждое действие этого, казалось бы, спокойного парня, который устроил погром в бункере и почти не шевелился. Мурин никак не мог взять в толк, какие у Добрынина тайные способности или, может, неизвестные артефакты. Но точно знал одно: тип опасен. И, честно говоря, чертовски.
— Нужно принимать радикальные меры, — Алексей Мурин откинулся на спинку кресла и упёрся локтями в подлокотники. — Всех, кто у нас там за аналитику отвечал, казнить! Мне такие промашки больше не нужны! — его распоряжение прозвучало так, будто обсуждать уже нечего. — Это во-первых. А во-вторых: уберите Добрынина. Но сделайте это… — граф щёлкнул пальцами, — … необычным способом: повесьте этого ублюдка на самом людном месте, чтобы все глазели.
Родственники графа переглянулись, немного растерявшись, пытаясь понять, всё ли они верно услышали. Но если приказ прозвучал, значит, пора думать, как выполнить. Только один из братьев — Антон Мурин, у которого сын сидел в плену, возмутился:
— Да у Распутиных, может, даже не дрогнет глаз из-за гибели этого Добрынина! Эти шакалы почувствуют боль только в том случае, если уничтожить кого-то из их семьи. Вот тогда они взвоют! Разве это не логичный ход?
— Ты так говоришь, потому что твой сын у них, — Мурин снова затянулся сигарой. — Но ведь наш бункер раскурочил именно Добрынин и притащил за собой Распутиных. Мне важно, чтобы его труп болтался у всех на виду. И пусть это будет для них сюрпризом, — рука графа сжалась в кулак, сигара смялась и погасла.
Так, пиджак надел, часы тоже, но что-то похоже все-таки забыл… Точняк: дверь не запер! Но я уже завел машину и летел по дороге, а назад возвращаться плохая примета, говорят. Хотя, чего это я пекусь о двери, если весь район почти нашпигован моими людьми, а дома торчит поехавшая на голову курица. За свое добро я, в принципе, вполне спокоен.
Курицу реально только жалко: может какой-то птичий грипп подхватила? Она просто мне утром в кружку с кофе яд высыпала из склянки сверху. Пробежала по полке, споткнулась и высыпала. У бедняжки, явно, какие-то проблемы с координацией. В следующий раз надо сказать Дмитриевичу, чтобы склянки с ядами все закрывал и убирал их на базу, а то какого черта он как их заказал, так они у меня и торчат в шкафу. Да еще и наемник по прозвищу Штанга лучшего места не мог придумать, как на полку мне их поставить. А так, в принципе, я кофе выпил то, ну не выливать же в раковину свежий кофе. Хотя, конечно, предпочитаю с сахаром и не тратиться потом на выведение яда из организма.
Короче, помимо войн, и бытовых дел хватает. Но за всем не уследишь и это, пожалуй, больше плюс, чем минус. Так что можно спокойно ехать дальше на деловую встречу… Вот только об этой встрече я почти нихрена не знаю. Знаю только, что она состоится в отличном ресторане для аристо и что там меня ждет кабинка под номером шесть. И это я не про стриптизерш, которые танцуют танцы в кабинках. Это специальные такие кабинки для приватных серьезных разговоров, все-таки тот ресторан место приличное. У нас в Перми тоже есть один такой, так там еще и игорный дом правда в одном флаконе.
В общем, приеду и тогда на месте уже побольше узнаю. Вот только одного не понимаю, а как это после последнего случая меня вообще не боятся приглашать на разговоры? Неужели не заметили, что я парень не особо общительный? Однозначно там какая-то ловушка, затем я и еду туда. Бывал я уже в подобной обстановке, и вместе с собой под землей похоронил кучу людей.
Потому я домчался до места и бодрой походкой двинул внутрь. Но на подходе остановился: справа на тротуаре мужик в бежевой куртке пнул ногой своего рыжего пушистого шпица на поводке. Пес аж подскочил, взвизгнул и давай скулить.
— Будешь идти на поводке рядом или нет, дрянь тупоголовая? — мужик огрызался на него так, что у него изо рта слюни летели.
И у меня в голове был только один вопрос: а где хоронить-то его посреди дня на шумной улице? Но здесь наверное стоит сохранять спокойствие… И я его сохранял: ровно минуты две.
— Слушай, дядя, это ты у нас тупоголовый, — схватив крепко за шиворот мужика, произнес я над его ухом стальным голосом.