Ну а еще в голове то и дело проскакивают мысли о том, что делать дальше, особенно после взрыва в госпитале. Я и сам от этого слегка хожу кругами: из головы у меня выпал и сам Дайко, так что я еще не привык к нему как следует. У него же на той свалке было, можно сказать, настоящее боевое крещение.
Может, конечно, кажется странным, что я вообще потащил этого парня за собой, но ведь сначала хотел проверить его лишь в качестве водителя. Думал, потом он точно пригодится. Надеялся, что минимум лишнего не увидит, а он, как назло, увязался за мной. Хорошо хоть, у него репутация чистая, да и сам на вид адекватен: понимает, что далеко не все можно болтать кому попало. Не забудем и тот факт, что у него двенадцать детей — явно не хочет, чтобы вместо живого отца они получили известие о его трагическом конце.
К тому же он, думаю, прекрасно осознает, что мне ничего не стоит как выследить, так и убрать его без лишней возни. Или, если сильно достанет, в горошинку металлическую всю его лапшичную упаковать. Но, как бы там ни было, лишняя предосторожность никому не мешает, поэтому я распорядился поставить за ним наблюдение: парни из моей команды уже заложили «жучки» в его заведении да и глаз с него не спускают. Пока что все чисто — никаких подозрительных явлений.
— Эй, Дайко, извини, что сразу не узнал, — прижав телефон к уху, я потер лоб. — Как твои дела? Что нового? Бизнес-то идет?
— Благодарю, граф, все в норме, как всегда. Просто хотел узнать: не надо ли вас сейчас куда-нибудь отвезти? Сами же понимаете, мне…
— Конечно, тебе надо кормить всех двенадцать ртов, — перебил я, ухмыляясь. — Пока что жди моей отмашки. Как только понадобишься, ты готов будешь сорваться хоть посреди ночи, верно?
— Считайте, что я уже на месте и завел мотор!
— Быстро ты, однако, даешь согласие. Знаешь, обычно народ говорит: «Все бывает, мало ли какое ЧП случится…» А если, к примеру, ты сексом задумаешься заняться, и тут же я позвоню? Можешь ли ты в такую минуту выехать?
— У меня двенадцать детей, граф. Какой, к лешему, секс? Я зарекся этим больше не заниматься, — буркнул он в ответ. — К тому же моя жена дома, а я далеко, в Империи. Жене я не изменяю, такой у меня принцип.
— Принципы — это всегда похвально, дружище. Ну ладно, будь на связи. Когда появится задача, я тебе сразу сообщу.
Разъединив вызов, я заметил, что отец Гриши дает интервью журналистам. Ничего удивительного: о сегодняшнем происшествии нескоро забудут. Я, чтобы поточнее уловить, что он сам думает, подошел чуть ближе. Распутина-старшего просто засыпали вопросами: кто осмелился на столь дерзкое нападение, в чем причина случившегося и сколько вообще людей пострадало?
— Потерпевших немало, — негромко, но с опасной ноткой в голосе ответил отец Гриши. — А вся проблема в том, что некоторые забыли, где их настоящее место.
— И как вы собираетесь реагировать на подобные вещи? — допытывалась кудрявая рыжая журналистка.
Отец Гриши сделал выжидательную паузу, сомкнул руки за спиной и, приосанившись, объявил:
— Будет война… Так что советую чересчур впечатлительным гражданам покинуть Империю хотя бы на время… — заявил он четко, по-деловому и без прикрас.
Признаться, ни отнять ни прибавить тут уже нечего — сказал и словно отрезал. А я тем временем не сидел уже тоже без дела: накатал сообщение Дмитриевичу, попросил его вместе с наёмниками выбрать цель из красного списка с первого по десятый пункт, да желательно послабее для них. Дмитриевич, не заставляя долго ждать, лаконично дал отмашку, мол всё понял.
Потом нас с Гришей усадили в самолёт, и мы хмурой серьёзной компанией полетели в владения Распутиных. Константин, как и его братья, не отлипал от Гриши ни на шаг. Я замечал, что Гриша уже пытался что-то махать руками и даже разговаривать: одним словом, шёл на поправку. Да и с неба, слава всем богам, мешки с картошкой и люди не падали, так что долетели мы без особых происшествий, а меня даже сон сморил от скуки — никто нас не пытался сбить.
Но стоило мне переступить порог шикарных хором Распутиных, как я услышал довольно знакомый голос:
— Нет-нет, право, неудобно столько всего у вас лопать. От супа я, пожалуй, воздержусь. Но от торта, пожалуй, не откажусь. Ах да, и ещё, может, со стейком управлюсь, но больше, умоляю, не уговаривайте — не влезет!
Судя по повисшей тишине, её, в общем-то, никто особо не упрашивал.
— Эй, деточка, а не лопнешь, часом? — спрашиваю я, заглянув в эту великолепно-гигантскую обеденную залу с высоченными потолками, хрустальными люстрами и эхом при каждом шаге.