Институт выбирал не я. Дело в том, что я никогда не верил, не верю и сейчас, что на писателя можно выучиться. Для меня эта профессия овеяна ореолом таланта и богоизбранности (занятное словечко от некрещеного атеиста). Да и нет у нас в стране подходящих институтов. Есть единственный литературный институт имени Горького в Москве, но я не слышу, чтобы он выпускал по сотне новых писателей ежегодно, иначе об этом все бы и говорили. Да и считаю я, что должен быть литературный не институт, а факультет. Ещё два варианта – учитель литературы и русского языка и факультет журналистики. Оба тоже довольно далеки от работы писателя. В первом случае ты читаешь замшелую классику, идеи и стиль которой в современном книжном рынке невостребованны. Во втором – превращаешься в аппарат по описания происходящих событий сухим нелитературным языком, вряд ли где-то учат гонзо-журналистике. Поэтому выбор своего жизненного пути я свалил на родителей – выбирайте, мол, дорогие, что хотите. Родители посмотрели на мои успехи в точных науках и отправили меня учиться на инженера.
Проучился я там полгода, затем написал заявление об отчислении, разругался с семьёй, будто они виноваты, выучился водить, сменил несколько мелких работ, перевстречался с несколькими девушками, женился, родители купили мне квартиру, родился ребёнок… и все эти десять прошедших лет я мечтал стать писателем, без образования, как Рей Бредбери или Нил Гейман, но абсолютно ничего для этого не делал. Тех малых усилий, который я всё таки совершал и гордился ими подобно подвигу, не хватило бы ни на что. Несколько жалких, пусть и местами интересных, но сырых и недоработанных рассказов. Две победы в неизвестных сетевых конкурсах. Тысяча стихов, из которых десятка два можно назвать стоящими и нелепое участие в местечковых литературных объединениях. (Я потом долго возмущался, что если бы я творил стихи в Питере или Москве, то моё участие в их тусовках было бы подобно камню, брошенному в воду и концентрические круги разошлись бы по всей стране, и меня бы узнали. А здесь я бросаю камни на землю, и знают обо мне несколько людей, и мои друзья, и всё. Я боялся читать свои стихотворения, боялся идти на ютьюб и заявлять о себе ещё какими-нибудь способами. Я хотел быть известным, но не медийным.) И десятки начатых, но недописанных рассказов. Правда есть два завершённых, неотредактированных и нечитабельных. Один – претенциозная фантастика с кучей героев и собственным миром, герои наваливаются на читателя все разом, он начинает путаться, да ещё и про мир и местную магию ничего не объясняется. Этот роман я отправил в издательство и получил ответ, что мир выглядит крайне искусственно. «Ну, да, – хотел сказать я. – В конце третьей книги главный герой именно это и узнает, поэтому в синопсисе первой книге я искусственность мира указывать не стал». Но толку. Второй – любовный роман про подростков с ужасными отвлечёнными диалогами в духе: «– Ты ешь пеликанов на завтрак? – спрашивает героиня. – Вчера я нырял с аквалангом, – отвечает герой. – Офигеть какие облака красивые! – восхищается она в ответ». Думаю, вы поняли, что писателем я так и не стал.
О, смотрите, а водки уже осталось меньше половины. Мужжжик!
Я не мог отказаться от свой мечты. Ушёл с работы, сел на шею жены, приобрёл небольшой пивной живот и… не стал писать больше. Я стал больше смотреть фильмов и сериалов. Стал больше читать и слушать книг. Количество потребляемых мною книг в первый год перевалило за три сотни, во второй – удвоилось, а в начале третьего жена ушла. Здесь мы сейчас с вами и находимся. Я один, без семьи, без друзей, без славы, и возможно уже без таланта, если он у меня когда-то и был. Один в пустой квартире, в которой осталось всего ничего, так как большую часть вещей и мебели жена увезла. Остался один без своего любимо сына. Хочется плакать, а я пью. Я хотел выехать на одном таланте, не вкладывая усилий, ожидая вдохновения и не напрягаясь по жизни. И это привело меня в никуда.
Водка закончилась. Не помню, как допивал бутылку. Медленно моргая, я прошёл из кухни в единственную комнату в доме, пошатываясь из стороны в сторону и держась за стены, попытался упасть на диван, но промахнулся и упал на ковёр. Было мягко, словно упал в воду. Я говорил, что не умею плавать? Чёрт, да я вообще ничего не умею. Пить и то только сейчас учусь. Круто было быть мужиком, работягой, вкалывать на заводе с семи до пяти, вечера проводить с семьёй, пить перед сном баночку пива, а по выходным – несколько баночек и водку, летом ездить на шашлыки, а единственный отпуск в году выбираться в какую-нибудь Турцию или Египет. Я даже там не был. Нет, не круто. Круто было бы быть писателем, а не эти вот, на ковре…