Высокий тенор Берлиоза разносился в пустынной аллее, и по мере того, как Михаил Александрович забирался в дебри, в которые может забираться, не рискуя свернуть себе шею, лишь очень образованный человек, – поэт узнавал все больше и больше интересного и полезного и про египетского Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Фаммуза, и про Мардука, и даже про менее известного грозного бога Вицлипуцли, которого весьма почитали некогда ацтеки в Мексике.
Берлиоз изначально показан якобы человеком образованным и начитанным, умеющим говорить красиво и складно, умело жонглирующим знаниями. Но здесь заложена авторская ирония: все знания Берлиоза ограничиваются прочитанными статьями в словарях, а значит и образованность, и начитанность этого героя – мнимая, говорящая о низком уровне образования советских атеистов, их посредственных знаниях теологии и других исторических вопросов.
И вот как раз в то время, когда Михаил Александрович рассказывал поэту о том, как ацтеки лепили из теста фигурку Вицлипуцли, в аллее показался первый человек.
Первое появление Воланда – и снова отсылка к «Фаусту» Гете: в обоих текстах первое появление дьявола происходит во время беседы учителя и ученика. У Гете – во время прогулки Фауста и Вагнера, у Булгакова – во время разговора Берлиоза и Бездомного.
Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже поздно, разные учреждения представили свои сводки с описанием этого человека. Сличение их не может не вызвать изумления. Так, в первой из них сказано, что человек этот был маленького роста, зубы имел золотые и хромал на правую ногу. Во второй – что человек был росту громадного, коронки имел платиновые, хромал на левую ногу. Третья лаконически сообщает, что особых примет у человека не было.
Приходится признать, что ни одна из этих сводок никуда не годится.
Раньше всего: ни на какую ногу описываемый не хромал, и росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой – золотые. Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. По виду – лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый – почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом – иностранец.
Берлиоз подчеркивает искусственность образа Христа, основанного на многих языческих верованиях предыдущих эпох, которые, в свою очередь, отвергаются самим христианством. Но несмотря на это, Иисус Христос, по мнению Берлиоза – это всего лишь специально созданная личность для того, чтобы заставить в него верить миллионы людей, а не реально существовавший человек.
Пройдя мимо скамьи, на которой помещались редактор и поэт, иностранец покосился на них, остановился и вдруг уселся на соседней скамейке, в двух шагах от приятелей.
Берлиоза и Бездомного в первую очередь привлек необычный внешний вид появившегося человека. Сразу отмечены заграничные туфли, которые были редкостью для рядового советского гражданина из-за своей высокой стоимости.
«Немец…» – подумал Берлиоз.
«Англичанин… – подумал Бездомный. – Ишь, и не жарко ему в перчатках».
Одним из признаков дьявола являлись разные глаза.
А иностранец окинул взглядом высокие дома, квадратом окаймлявшие пруд, причем заметно стало, что видит это место он впервые и что оно его заинтересовало.
Он остановил взор на верхних этажах, ослепительно отражающих в стеклах изломанное и навсегда уходящее от Михаила Александровича солнце, затем перевел его вниз, где стекла начали предвечерне темнеть, чему-то снисходительно усмехнулся, прищурился, руки положил на набалдашник, а подбородок на руки.
Пудель – символ дьявола, взятый Булгаковым из драмы Гете «Фауст»: первый раз в тексте Мефистофель появляется именно в образе черного пуделя. В дальнейшем на шею Маргарите во время подготовки к балу повесят ожерелье с головой пуделя.
– Ты, Иван, – говорил Берлиоз, – очень хорошо и сатирически изобразил, например, рождение Иисуса, сына Божия, но соль-то в том, что еще до Иисуса родился целый ряд сынов Божиих, как, скажем, финикийский Адонис, фригийский Аттис, персидский Митра. Коротко же говоря, ни один из них не рождался и никого не было, в том числе и Иисуса, и необходимо, чтобы ты, вместо рождения или, предположим, прихода волхвов, изобразил бы нелепые слухи об этом приходе. А то выходит по твоему рассказу, что он действительно родился!..