Я бродил по своему жилищу, пытаясь пробудить воспоминания. Что-то даже всплывало, но, увы, не слишком охотно. Я скинул все иллюзии, превратившись в себя «базового», максимально близкого к прежнему мне. В таком виде я подошел к зеркальной дверце шкафа, глядя на себя. Так начинался ритуал «Вспомнить все», безумно сложное многоступенчатое заклинание, сочетающее в себе элементы всех четырех стихий и немного магии судьбы, которая в чистом виде была мне на уровне третьей печати недоступна, но мне нужны были крохи, поддержанные парой артефактов-хранилищ энергии. Я должен был справиться и справился. В темном стекле зеркала проступил я прежний. Почти такой же, каким я стал, но гораздо более бесформенный и грустный, потерянный.
Я покинул на время тело, застывшее в позе задумчивой обезьяны или, по-местному, лотоса. Создал в астрале точную копию квартиры, облетел ее всю, впитывая пробуждающиеся образы. Заклинание осталось работать на физическом слое, моя сущность, как ни странно, не была ему нужна. Оно считывало по крупицам копившиеся годами ментальные следы меня любимого, и формировало информационный фантом, который я потом разом впитаю.
Я бы остался в астральной копии квартиры, но неожиданно уловил зов. Смутно знакомый голос молил о помощи. Все на самом нет так, скорее тут нужно оперировать смыслами магического взора, который не взор, а некое самостоятельное чувство. Я почувствовал знакомый отпечаток ауры и общее ощущение брезгливости и страха, которые его сопровождали. Я перенесся по этому следу, как неделей раньше за Алисой в зал суда. Личину я принял человека-носорога, такая уж за эти дни сложилась традиция.
Вместо «девы в беде» я обнаружил генерала Боброва. Помещение, весьма просторное, копировало римские термы, о которых я узнал из от профессора Милены Конти. Я появился как черт из табакерки рядом с генералом, которого сковывали хорошо знакомые мне и абсолютно неуместные в бане лианы.
На другом конце зала возлежал на мраморе мой уже почти друг — тот самый друид, что сбежал от меня в самый интересный момент нашей римской беседы. Сейчас он выглядел по-новому, закутанный в махровую простыню, которую при желании можно было назвать тогой. А можно и полотенцем. Зависит от настроения говорящего, а у меня оно было не самым радужным.
В терме присутствовали и другие персонажи в простынях, но их магический потенциал уступал даже толстяку, приспешнику мистера Гремистера, так что их я в расчет не брал. А вот черная тень, летавшая вокруг головы генерала, привлекла мое внимание. Именно так и выглядит «бездомный» паразит в тот момент, когда собирается захватить очередную жертву.
Один из статистов только что выпустил ее из амфоры, которую все еще держал в руках. Я щелкнул пальцами, выпуская кормиков со вполне конкретным заданием. Еще миг, и паразит оказывается заключенным в куб из моего любимого ледяного стекла.
Все присутствующие онемели от неожиданности, друид замер, глядя на меня со страхом и ненавистью. Я похлопал Боброва по плечу, послав кормиков разобраться с лианами, а сам обратился к друиду.
— Мы не договорили, — в эти слова я вложил всю язвительность, которая родилась во мне при взгляде на этого господина. — Вы так внезапно нас покинули, мы даже толком не успели познакомиться. А у нас осталось столько тем для беседы!
— Носорог! — прорычал друид. — Опять ты!
— К вашим услугам, господа, — согнулся я в шутливом поклоне. — Так вот, возвращаясь к делам нашим скорбным, я опять вижу вас рядом с паразитом, и меня терзают не самые радужные мысли. Объяснитесь, что за игру вы затеяли с тварью и несчастным господином Бобровым?
— Господин Бобров удостоился чести пройти посвящение, он же хотел быть допущен в Круги Света, и вот ему выпал шанс.
— Забавный ритуал. Я бы ждал чего-то более плотского и даже страстного. Но заражение паразитом — это что-то новенькое. Два момента: во-первых, никто в этой комнате его не проходил.
— Ритуал новый, — пробурчал друид. — Мы прошли посвящение другими, устаревшими способами. Но сейчас рекомендован этот путь.
— Кем, хотелось бы спросить? — я принял грозный вид, что с мордой носорога не представляло труда. — Ваши кураторы-завры такого советовать не могли.