— Вы собираетесь брать у него деньги?
— Да нет у него денег. Клянчить приедет.
— О какой же сумме идет речь?
— Десять тысяч попрошу.
«Две тысячи долларов», — перевела Алиса.
— Не две копейки, конечно. Хотя и не целое состояние. А что сдает-то наш Сидоров?
— Патентное право.
— А вы и его преподаете?
— Конечно! Я отлично разбираюсь в любых законах, касаемых бизнеса.
— Как интересно! Предложите ему пари.
— Какое еще пари? — удивился Ковальский.
— Разрешите ему пересдать экзамен. Можете гонять в хвост и гриву, но если на все вопросы ответит, то обойдетесь без денег. А если провалится, то заплатит вдвойне — двадцать тысяч заработаете.
— Так говорю же: нет у него денег! Ни двадцати, ни десяти, да и двух не наберет.
— А я обещаю, что деньги будут. Более того, в Университете есть практика сдачи экзаменов экстерном?
— В особых случаях идем навстречу.
— Сидорову сколько учиться осталось?
— Последний год, к лету должен бы на диплом уйти.
— Ну вот, пусть все, что накопилось, сдаст за раз. На тех же условиях: если сам справляется, то бесплатно, если проваливает — двадцать тысяч за экзамен.
— Не один я решаю такие вопросы.
— Что ж вы в родном универе договориться не сможете? Двадцать тысяч за экзамен — хорошая цена, не находите?
— Зачем вам этот прохвост?
— Мне не помешает шустрый малый с подходцами. А учиться я его заставлю. Мы договорились?
Вопрос, конечно, был риторический, мало того, что на Ковальского давил Melamin Tar, я в свои реплики подбавлял Голос в режиме «убеждение». Профессор очнется с твердой уверенностью, что наши соглашения — его собственные решения, и он сам хочет этого от всего сердца.
— Мы договорились! Я позволю Сидорову сдать экзамен. Пусть приезжает сюда третьего числа. С деньгами!
— Прекрасно, это мы решили.
Мне осталось немного времени на скачивание. Я попутно делил потоки на области права, а также я создал свой раздел для «телефонной книги» в голове профессора, знать все его контакты в университете, чиновников, судей, адвокатов и прокуроров не повредит.
У меня вопросы закончились. Я передал слово Алисе.
— Любишь волочиться за молоденькими девушками, старый ты кобель?
— Я им нравлюсь! — робко воспротивился профессор.
Алиса вскочила со скамейки, шагнула к Ковальскому, схватила его за ухо и заставила смотреть в бездну.
— Не надо, — запищал бедняга, — я высоты боюсь!
— Ты не можешь врать, Арнольд, — хищно улыбнулась моя ученица. — Ты ведь знаешь, когда все происходит по согласию, а когда по давлению. Знаешь ведь?
Она дернула профессора за ухо, не позволяя отвернуться от пропасти.
— Знаю! Я — слишком хороший юрист, у меня есть деньги и связи, всегда знаю, кому я смогу заткнуть рот, а кого нельзя трогать! Им всем что-то нужно: учеба, сессии, связи. Я брал свое, а если они возмущались, кнутом и пряником ставил на место.
— Что же ты со мной опростоволосился?
— Я не знал, что вас надо уважать! Я думал, твой дядя — тупой выскочка, чужой в нашей стране!
— Когда проснешься, Арнольд, ты вспомнишь всех, кого обидел. Ты извинишься перед каждой.
Я счел нужным вмешаться.
— На твое счастье, ты можешь нам пригодиться. Я разрешаю тебе найти способ загладить вину, не погубив свою жизнь. А теперь пошел вон! И помни — на тебе сессия нашего шустрика. И веди себя хорошо, юрист. Больше никаких юных дев!
— С вашего позволения, — вдруг воспротивился Ковальский, — я уже перед каждой обиженкой извинился! Как, по-вашему, я выходил сухим из воды после всех этих скандалов? Когда дело пахнет жареным, я умею быть безмерно обаятельным!
— Логично! — посмотрел я на ученицу с иронией.
— Чертов прохвост! — поморщилась она. — И не прижмешь его особо!
Мы все вернулись в наш пентхаус. Ковальский все еще спал, так что я сотворил ватку с нашатырным спиртом и поднес ее к профессорскому носу.
— Арнольд Вениаминович! — воскликнула Алиса с живым участием в голосе. — как вы себя чувствуете?
— Я… голова болит! — проблеял профессор. — А что случилось?
— Вы прогулялись с нами до номера, вам хотелось посмотреть на пентхаус «Лазурь», — пояснил я. — Мы беседовали о Университете, а потом вы вдруг рухнули в обморок.
— Мы очень волновались, Арнольд Вениаминович! — добавила Алиса.
— Я… Я, пожалуй, пойду, прилягу. Возможно, шампанское было не настоящим, а я плозо переношу подделки.
Я протянул руку и помог Ковальскому подняться на ноги.