Я не сразу понял, что она имеет в виду. Потом с трудом вспомнил, что она положила глаз на мою трешку и все приставала, чтобы я ее продал. Я их понимал, живут с мужем и двумя детьми в двухкомнатной квартире, им там явно тесновато.
Прежнему Берингу подобная мысль казалась отвратительной, он-я совсем недавно похоронил мать и не жаждал менять фундаментально что-то еще. Наивный, у судьбы на мой счет нашлись особые планы.
Уверив в сотый раз, что уведомлю ее в первую очередь, если такое придет в мою голову, я наконец выбежал на улицу.
Такси меня уже ждало. Я подумал, что надо бы разобраться с финансами меня прежнего, например, оплата поездки происходила автоматически с карты, на которой черт знает сколько денег. Судя по скверному настроению тогдашнего Беринга, дела шли не самым лучшим образом.
Поехал я, конечно, не в Мариотт, а сперва решил глянуть, что могло вышибить дух из ученицы на Красной площади. Увиденное, мягко говоря, впечатлило! В старинных булыжниках мостовой и Кремлевских стенах таилась древняя магия. Даже я не смог узнать ее, а уж за тысячу лет навидался всякого. Ближе всего из того, что я знал, была магия слова предвечных. Та же сила запредельной уверенности в себе и собственном праве менять реальность каждым сказанном словом.
Сейчас эта сила защищала обитателей крепости в том числе и от иллюзий, которые могли напяливать на себя нежелательные гости. К моему счастью, я пришел сюда в своем естественном облике, хотя сила и среагировала на магию, которой я владел и легко развеяла ауру невнимания, которой я по привычке прикрывался. В то же время я почувствовал, что меня сочли если не безопасным, то не желающим вреда. И, кажется, признали своим, но я не был уверен. Мы обменялись с этой силой не сообщениями, и даже не образами, а мимолетными ощущениями. Также я понял, что пока мне не стоит покупать экскурсию в Кремль.
Я покинул площадь. Перешагнув невидимую, но очень четкую границу, за которой контроль древней силы закончился, я вновь накинул ауру игнора, без которой я чувствовал себя голым, а потом нырнул в Тень и вернулся оттуда Генри Манном. Полупустой автобус довез меня до отеля, а я не настолько брезглив, чтобы избегать общественного транспорта, и уж точно таким не был Яков Беринг.
Прибыв в Мариотт, я подошел к стойке. Портье вытаращился на меня как на привидение, что недалеко ушло от истины. Я представился, хотя в этом явно не было нужды, и попросил выписать меня из номера, который явно не годился для дальнейшего проживания.
— И не надо мне предлагать другой люкс! — заявил я строго, в то время как портье пытался вернуть себе дар речи. — У меня появились серьезные претензии к вашему сервису. Не ждите от меня пять звезд в отзыве!
Портье молча задергал подбородком куда-то мне за спину. Я обернулся, ко мне подходил тот самый мрачный тип, что косился на молоденького полицейского.
— Мистер Манн? — осведомился он ожидаемо неприветливо, но по-английски. — Нам бы хотелось задать вам несколько вопросов. Уверен, вы понимаете по какому поводу.
— «Мы» это кто? — поиграл я в дурачка.
Тип помахал перед моим лицом удостоверением, в котором я успел прочитать имя и фамилию, но простой американец Манн не смог бы. Впрочем, глядя на скептическое выражение моего лица и вспомнив, что я пока что — уважаемый иностранный гость столицы, он все же чуть смягчился.
— Майор Смирнов, Служба Имперской Безопасности. Мы очень хотим с вами поговорить, мистер Манн.
— Отчего бы не поговорить? — не стал я кобениться, но вновь посмотрев на портье, добавил. — За номер уплачено вперед. По поводу испорченного багажа с вами, возможно, свяжется страховая. Или не свяжется. Прощайте. Три звезды, не больше!
Генерал Васин нервно прохаживал перед огромным, во всю стену, стеклом одностороннего зеркала. Видеокамеру так и не удалось заставить работать, это бесило. Англичанин же, узнав о неисправности техники, кивнул с довольным видом, будто надеялся именно на это.
С другой стороны, записывающие системы в отеле сдохли, как только наглый упырь Манн туда заселился. Так что лорд Уэсли прав: это улика.
Генерала в этот деле раздражало все. В первую очередь — подозреваемый, который сидит с возмутительно бесстрастным видом, хотя должен бы нервничать. И на вопросы он отвечает, но как-то невпопад, будто беседует не с майором, что вел допрос, и даже не с генералом, кому якобы принадлежал и этот кабинет, и все управление, а с британцем. Этот тоже хорош, ведет себя как хозяин.
— Не мельтешите, Валерий Петрович! — попросил лорд Уэсли, не отрывая глаз от окна-зеркала. — Лучше слушайте, я лично от их беседы получаю наслаждение.