Дверь в башню оказалась закрытой. Несколько раз Джон пытался ее выломать, но у него ничего не получалось. Эльфы умели делать на века. Пришлось использовать окно для входа.
Внутри было непривычно много места, как для маяка. И построен он был очень странно: изнутри он делился на этажи, а не как обычный маяк, просто с винтовой лестницей. Ничем особенным интерьер не отличался от вида снаружи: все те же стены с рельефами, покрытыми, как и на улице, льдом. Правда на полу было много разных вещей от книг до чайника. Они все лежали разбросаны по комнате, но большинство лежало в куче у окна, вид из которого открывался на море.
Джон поднялся на второй этаж. Там было тоже много мусора, только посреди комнаты стоял большой письменный стол, на котором лежало множество разных бумажек, разного содержания, в основном какие-то таблицы с цифрами. На одной из этих записок была довольно интересная информация, написанная красивым почерком,, которую Джон быстро прочел:
"Управителю маяка Та'ецелле,
Я пишу вам с целью осведомить вас с выходом нового закона, который обязуется жителей деревни Кальдстроле платить налог, увеличенный в полтора раза с августа этого, 1272 года.
На случай отказа был продуман особый план. При необходимости будут приняты крайние меры: так как маяк является непосредственно государственным имуществом, то его работа будет прекращена в кратчайшие сроки. Управитель маяка, то есть вы, так и будет оставаться на этом посту, получая увеличенную в два раза заработную плату, поэтому на его экономическом состоянии этот план никак не отразится.
В случае кораблекрушения, любая уцелевшая продукция становится вашим имуществом и не требует возвращения прежнему владельцу или зачисления в государственную казну.
Ждите дальнейших указаний.
Ярл..."
Это почти полностью объясняло ситуацию с Кальдстроле: почему у них не было поставок. Правильно кто-то упомянул в трактире, что в этом был виноват ярл. Хоть и не было видно имени, из-за пятен на листках, можно было догадаться, что единственным ярлом, имеющим влияние на эти земли был ярл Лумренкара. Сложно было представить, зачем ярлу портового города больше денег в казну, но этот поступок уже свершился и ничего с этим не сделаешь. Значит нужно было. Во второй записке, написанной таким же почерком, был указ:
" Управителю маяка Та'ецелле,
Я обязую вас прекратить работу маяка до получения дальнейших указаний. Сегодня, после захода солнца, стоит запрет на использование этого объекта государственной важности и на вас лежит обязанность предотвращать его использование кем либо.
Все разрешения, упомянутые в прошлом письме подтверждаются.
Ждите дальнейших указаний,
Ярл..."
Джон глубоко вздохнул:
- Теперь более-менее ясно, - сказал он и убрал бумажки на место, - видимо в ту ночь шел корабль, на котором было полно людей. Маяк не работал, корабль разбился, утонул, а люди отправились на тот свет. Слишком много смертей в одно время, в одном месте, и кто-то наверняка был очень зол, вызвало какую-то ошибку и один из духов остался тут. Не помню как он называется, да и все равно в принципе. А вот то, что я не помню, как с ним бороться, это хуже. Намного хуже... Теперь к трупу кидальщика бочки.
Джон медленно поднялся на третий этаж по винтовой лестнице. Места там было намного меньше, чем на предыдущих этажах. Посреди комнаты стояла чаша с китовым жиром, вокруг которой была оградка. Было видно, что этот жир старый, потому что он покрылся коркой. Вокруг, по периметру, стояло множество зеркал, или скорее рам от зеркал, которые должны были направлять свет от огня из чаши на определенное место. Напротив зеркал висела большая линза. Зеркала и линза были устроены таким образом, что могли двигаться вокруг стен комнаты, чтобы можно было контролировать направление света. Этим механизмом невозможно было тогда попользоваться, потому что большая часть зеркал были разбиты и осталось только одно единственное.. Недалеко от них лежал труп, но Джон его заметил не сразу. Сначала он вышел на балкон. Оттуда открывался прекрасный вид на туман, но было немного видно землю, по крайней мере Джону. На балконе лежал ещё один труп, у которого был нездоровый вид кожи: она была фиолетовой, а жмурик был через чур худой и сухой, как будто из него высосали всю его жизненную энергию со всеми жодкостями. В его глубоких глазах не было ничего, только пустота. Глубокая пустота. Взгляд был устремлён куда-то в небо, в бесконечность, откуда нет возврата.