— Начинается, — прошептал Оберин.
К полудню железнорождённые подошли к Планктаун-Кайтс. Оберин наблюдал в подзорную трубу, как длинные корабли пиратов входят в опустевшую гавань. Никакого сопротивления. Порт словно вымер.
— Они удивлены, — заметил сир Арис. — Ожидали боя, а нашли пустоту.
— Пусть удивляются. Чем больше они расслабятся, тем эффективнее будет наш первый удар.
Железнорождённые начали высадку. Сотни воинов в кольчугах и с топорами выгружались на пирсы, осматривая покинутые склады и дома. Некоторые корабли направились к торговому кварталу, другие — к крепости, охранявшей гавань.
— Сейчас, — приказал Оберин.
С холмов, окружавших город, взвились сигнальные стрелы. По этому знаку из укрытий выскочили дорнийские лучники и начали обстрел высадившихся пиратов. Одновременно из бокового залива выплыли три быстроходные галеи, атакуя транспортные корабли железнорождённых.
Началась первая битва дорнийско-железнорождённой войны.
Оберин наблюдал, как его план воплощается в жизнь. Железнорождённые, застигнутые врасплох, несли потери, но быстро организовали оборону. Их боевые корабли развернулись для защиты транспортов, а воины на берегу начали штурм позиций лучников.
— Отступать! — скомандовал Оберин. — По плану!
Дорнийцы начали отход, увлекая за собой разъярённых пиратов. Каждый холм, каждая роща становились полем боя. Железнорождённые продвигались вглубь земли, но платили за каждую милю кровью.
К вечеру стало ясно: война будет долгой и кровавой. Именно такой, какой хотел Оберин. Именно такой, которая сделает победу пирровой для любой стороны.
Где-то в Королевской Гавани Петир Бейлиш, вероятно, потирал руки от удовольствия. Его враги резали друг друга, ослабляя себя для будущих сражений.
Но Оберин Мартелл не собирался быть пешкой в чужой игре. У него были собственные планы мести. И эта война станет лишь первым шагом к их осуществлению.
Неделю спустя Оберин Мартелл сидел в походном шатре, раскинутом на холмах к северу от Планктаун-Кайтс, изучая донесения с различных фронтов. Свечи трепетали в ночном ветру, словно испуганные души, а снаружи слышались приглушённые голоса дозорных и тревожный топот лошадей. Война разгоралась по всему дорнийскому побережью подобно степному пожару, и каждый день приносил новые испытания.
— Мой князь, — в шатёр вошёл сир Арис Окхарт, его доспех был покрыт пылью дорог и засохшей кровью врагов. — Доклад с восточного фронта.
— Говорите.
— Железнорождённые высадились в Призрачной Гавани три дня назад. Капитан Эррик Эйронвуд пытался остановить их у мола, но был отброшен морской волной пиратов. Город пал, однако эти морские псы понесли серьёзные потери — более трёхсот душ отправились к Утонувшему Богу.
Оберин кивнул. План работал безупречно. Каждый захваченный город становился могилой для железнорождённых, пожирая их силы подобно песчаной змее.
— А что в Соляных Копьях?
— Там картина интереснее. — Сир Арис развернул карту, помеченную красными крестами сражений. — Лорд Джеральд Дейн организовал ложное отступление. Заманил пиратов в узкую бухту, словно мышей в западню, а потом обрушился на них из засады. Потопил семь их кораблей, включая флагман одного из капитанов.
— Превосходно! — Оберин ударил кулаком по столу, заставив подпрыгнуть чернильницу. — Пусть знают, что дорнийские змеи кусаются смертельно. А наши потери?
— Два корабля повреждены, тридцать доблестных воинов пали за родину. Но мы захватили железнорождённый дромон с полным грузом награбленного добра — ирония богов весьма очевидна.
Оберин усмехнулся. Действительно, судьба играла злую шутку — дорнийцы отбивали собственные сокровища у пиратов, которые их украли.
В полог шатра заглянула Сарелла Сэнд, одна из его песчаных змеек. Девушка была облачена в лёгкий доспех и вооружена изогнутым дорнийским клинком, который блестел в свете свечей, словно застывшая молния.
— Отец, разведчики вернулись из логова железнорождённых.