Но самой амбициозной затеей стала попытка создания примитивной банковской системы. Железный банк Браавоса был хорош, но находился слишком далеко и действовал по чужим правилам. Мезенцеву нужен был собственный финансовый инструмент — такой, который он мог бы полностью контролировать.
Он начал с простого: создал сеть менял и ростовщиков, которые работали под его эгидой. Формально они были независимыми торговцами, на деле же — филиалами его финансовой империи. Единые стандарты, единые процентные ставки, единая система учета. Впервые в истории Вестероса появилась возможность взять кредит в Королевской Гавани и расплатиться им в Белой Гавани.
«Кредит — это доверие, — размышлял Мезенцев. — А доверие — это власть. Кто должен мне деньги, тот зависит от меня. А кто зависит от меня, тот мне подчиняется». Простая логика, но именно на ней держалась вся современная экономика в его прошлой жизни.
Естественно, все эти преобразования не могли пройти незамеченными. Старые торговые дома начали нервничать. Цеховые мастера жаловались на нечестную конкуренцию. Мелкие лорды недоумевали, откуда у какого-то выскочки с Перстов столько денег и влияния.
Но Мезенцев был готов к сопротивлению. Он помнил, как в прошлой жизни промышленная революция ломала привычный уклад жизни, как новые технологии делали ненужными целые профессии. Здесь происходило то же самое, только в миниатюре и под его личным контролем.
Сидя в своих покоях поздним вечером, он чертил планы на будущее. Текстильные мануфактуры, металлургические цеха, дорожная сеть, банковская система — все это было лишь фундаментом для чего-то большего. Мезенцев планировал создать не просто промышленность, а целую экономическую систему, которая сделает его не просто богатым, а незаменимым.
«Индустриализация», — пробормотал он, откладывая перо и потягиваясь. — Кто бы мог подумать, что мне придется стать первым капиталистом в мире драконов и магии. Впрочем, магия магией, а законы экономики работают везде одинаково.
И действительно, его расчеты оказались верными. Через несколько лун производство его мануфактур превысило потребности внутреннего рынка, и Мезенцев начал экспорт. Дешевые и качественные ткани из Королевской Гавани потекли в Браавос, Пентос, Мир. Железные изделия с клеймом мастерских Мизинца стали покупать даже в Дорне, несмотря на все политические трения.
А деньги, заработанные на экспорте, тут же инвестировались в новые проекты. Круг замкнулся: производство рождало прибыль, прибыль финансировала расширение производства, расширение производства увеличивало влияние, влияние открывало новые возможности.
Мезенцев построил не просто промышленность. Он построил будущее — свое собственное будущее, в котором он был не просто игроком, а тем, кто устанавливает правила игры.
Железо и огонь — вот две стихии, которые всегда определяли судьбы королевств. Мезенцев прекрасно понимал эту древнюю истину, потому следующим логичным шагом стало превращение своих металлургических мастерских в настоящие оружейные заводы. Ведь что толку от самой совершенной экономики, если она не может себя защитить?
Сидя в своих покоях за картами и чертежами, Петир размышлял о военно-промышленном комплексе. В прошлой жизни он видел, как оружейные корпорации влияли на политику целых государств. Здесь же, в Вестеросе, подобная концентрация военного производства в одних руках могла дать ему власть, о которой даже короли не смели мечтать.
— Кто держит меч, тот и правит, — бормотал он, изучая схемы будущих мастерских. — Но еще важнее держать в руках того, кто этот меч изготавливает.
Первым делом он выкупил несколько старых кузниц в Стальной улице — том самом районе, где веками трудились лучшие оружейники Королевской Гавани. Но вместо традиционного ремесленного подхода, где один мастер от начала до конца изготавливал клинок, Мезенцев внедрил поточное производство.
В одной мастерской ковали заготовки клинков — сотни одинаковых полосок стали. В другой их закаливали по специальной технологии, которую Петир «вспомнил» из прошлой жизни. В третьей затачивали и полировали. В четвертой изготавливали рукояти, в пятой — ножны. Финальная сборка происходила в отдельном цехе под присмотром опытных мастеров.