— Мой дорогой лорд Петир, — сказал он во время одной из встреч, — я слышу удивительные слухи о ваших... научных изысканиях. Говорят, вы создали оружие, способное разрушить замок одним выстрелом.
— Слухи, лорд Варис, часто преувеличивают действительность, — уклончиво ответил Мезенцев. — Мы просто стремимся обеспечить королевство наилучшими средствами защиты.
— Защиты от кого? Дейенерис мертва, ее армия рассеяна...
— От любых угроз, которые могут возникнуть в будущем. Мир изменяется, лорд Варис. И мы должны изменяться вместе с ним, чтобы не остаться позади.
На самом деле, Петир прекрасно понимал обеспокоенность паука. Монополия на новые виды оружия давала ему огромное преимущество над любыми противниками. Даже если все лорды Вестероса объединятся против него, их традиционные мечи и копья мало что смогут противопоставить пушкам и алхимическим зарядам.
Сидя поздним вечером в своих покоях, Мезенцев составлял планы дальнейшего развития военных технологий. Ручное огнестрельное оружие, улучшенная артиллерия, возможно, даже примитивные ракеты — все это было осуществимо при достаточном финансировании и правильной организации работ.
— Технологическое превосходство, — думал он, глядя на чертежи будущих изобретений. — Вот что отличает цивилизацию от варварства, империю от княжества, победителя от побежденного.
Паутина — прекрасная ловушка, пока не встретится с огнем. Мезенцев понимал эту метафору лучше, чем кто-либо другой в Красном замке, потому что сам был мастером подобных конструкций. Но в отличие от Вариса, он знал: любая паутина рано или поздно сгорает, если ее создатель не успевает эволюционировать.
Сидя в своем кабинете при свете восковых свечей, Петир изучал документы, которые его агенты добывали месяцами. Переписка между лордом Варисом и магистром Илирио Мопатисом из Пентоса, тщательно скрытая и зашифрованная, но не настолько, чтобы ускользнуть от внимания человека, контролирующего половину торговых домов Узкого моря.
— "Золотые короны должны вернуться к истинным наследникам", — читал он вслух одну из перехваченных депеш. — "Железный трон принадлежит драконьей крови, а не узурпаторам". Весьма красноречиво, мой дорогой паук.
Письма датировались несколькими годами, начиная еще с правления Роберта Баратеона. Варис и Илирио планировали реставрацию Таргариенов задолго до появления Дейенерис на политической арене. Они координировали действия, переправляли золото, вербовали союзников. Классическая измена государству, оформленная в письменном виде.
Мезенцев отложил документы и налил себе кубок арбороского золотого. Он мог бы просто убить Вариса — тихо, незаметно, списав на несчастный случай или болезнь. Но это было бы расточительством. Падение мастера над шептунами должно было стать публичным спектаклем, демонстрацией того, что происходит с теми, кто осмеливается плести интриги против новой власти.
— Сир Балман, — обратился он к легату, дежурившему в покоях, — соберите когорту лучших людей. Завтра на рассвете мы наносим визит лорду Варису. Официальный визит, с соблюдением всех формальностей.
Балман Хэй понимающе кивнул. За годы службы он научился понимать своего командующего с полуслова.
— Сколько человек, мой лорд?
— Сотню будет достаточно. Мы же не собираемся штурмовать крепость — просто арестовываем государственного изменника.
Арест был проведен с той самой методичностью, которая стала визитной карточкой всех операций Мизинца. На рассвете легионеры окружили покои Вариса в Красном замке, перекрыли все выходы, установили контроль над коридорами. Сам Петир появился в сопровождении королевы Серсеи и нескольких членов малого совета — для придания аресту максимальной официальности.
— Лорд Варис, — произнес он, входя в покои евнуха, где тот неторопливо завтракал, словно ничего не произошло, — именем Его Величества короля Джоффри вы арестованы по обвинению в государственной измене.
Варис даже не поднял глаз от своей тарелки. Он продолжал резать фрукты с той же невозмутимостью, с которой обычно плел свои интриги.
— Государственная измена? — переспросил он мягким голосом. — Весьма серьезное обвинение, лорд Бейлиш. Надеюсь, у вас есть доказательства столь тяжких преступлений?