Один за другим лорды Штормовых земель сдавались. Лорд Ральф Бакклер продал свои земли короне за половину их реальной стоимости, лишь бы избежать полного разорения. Лорд Бальдрик Дондарион отказался от титула в пользу своего младшего брата, который был более... гибким в вопросах сотрудничества с центральной властью.
Лорд Селвин Тарт попытался найти поддержку за морем, обратившись к торговым домам Браавоса. Но Железный банк уже принадлежал Мизинцу, и вместо помощи Тарт получил лишь вежливый отказ и рекомендацию «урегулировать разногласия с королевской властью мирным путём».
— Изоляция, — отмечал Петир, читая донесения об отчаянных попытках лордов найти внешнюю поддержку. — Самое эффективное оружие против любого противника. Лишить его союзников, источников финансирования, возможности манёвра.
К концу года карта Штормовых земель кардинально изменилась. Вместо двух десятков мелких владений появилось пять крупных административных округов, управляемых назначенными короной наместниками. Большинство из них были выходцами из торгового сословия или младшими сыновьями обедневших дворянских домов — людьми, которые понимали ценность лояльности.
Но венцом «инфраструктурной оптимизации» стал проект создания единой транспортной сети континента. Мезенцев планировал построить систему каналов и железных дорог, которая свяжет все регионы королевства в единое экономическое пространство.
— Железная дорога, — объяснял он принципы новой технологии инженерам, — это стальные рельсы, по которым движутся повозки, приводимые в движение паровыми машинами. Скорость — до тридцати миль в час. Грузоподъёмность — в десять раз больше обычного каравана.
Первая железная дорога должна была соединить Королевскую Гавань с Харренхоллом, а затем продолжиться до Винтерфелла. Общая протяжённость — более тысячи миль. Стоимость — баснословная по меркам того времени.
— Окупится за пять лет, — уверенно заявлял Петир скептикам из малого совета. — Один поезд может перевезти столько груза, сколько сотня повозок. А время в пути сократится в пять раз.
Но для строительства железной дороги требовались земли, много земель. И эти земли принадлежали лордам, которые не желали расставаться со своей собственностью.
— Принудительное отчуждение в интересах государства, — объявил Мезенцев новый закон. — Любые земли, необходимые для строительства объектов общегосударственного значения, могут быть изъяты у частных владельцев за справедливую компенсацию.
«Справедливая компенсация» оказалась весьма условным понятием. Цены определялись государственными оценщиками, которые почему-то всегда находили основания для значительного занижения стоимости. А тех, кто пытался протестовать, ждали обвинения в препятствовании государственной деятельности.
Лорд Эймон Вэнс из Харренхолла стал последним крупным феодалом, осмелившимся открыто выступить против новых порядков. Он собрал ополчение из своих вассалов и объявил о создании «Лиги защитников древних прав».
— Последний бастион старого мира, — с иронией отметил Мезенцев, получив известие о «восстании». — Надо отдать ему должное — смелость достойная лучшего применения.
Подавление восстания заняло меньше недели. Против ополчения феодалов, вооружённого мечами и копьями, выступили легионы с современным оружием. Артиллерия превратила стены Харренхолла в груду камней, а его защитников — в воспоминание.
— Конец эпохи, — произнёс Петир, стоя на развалинах некогда грозной крепости. — Время замков прошло. Наступает время заводов и железных дорог.
К третьему году правления Мизинца феодальная система Вестероса практически перестала существовать. Вместо сотен мелких лордов страной управляли два десятка губернаторов, назначаемых и смещаемых по воле центральной власти. Наследственные привилегии были отменены, титулы стали почётными званиями без реальной власти.
— Меритократия, — объяснял принципы новой системы Петир своим администраторам. — Власть должна принадлежать тем, кто способен эффективно ею пользоваться. Не тем, кто её унаследовал.