Первый каструм появился у стен Солнечного Копья через неделю после «освобождения» Дорна. Принц Доран наблюдал из окна своей башни, как сотни рабочих возводят земляные валы и деревянные частоколы по римскому образцу. Работы шли день и ночь при свете факелов.
— Временная мера, — заверил его сир Давос, прибывший с очередной партией «строительных материалов». — Пока не убедимся, что все пираты уничтожены.
Но Доран не был дураком. Он видел, как «временный» лагерь обрастает каменными стенами, как возникают казармы, кузницы, склады. Это была не временная стоянка, а постоянная крепость.
Лагерь у Солнечного Копья стал образцом для остальных. За месяц подобные каструмы выросли у всех крупных дорнийских замков: у Звёздного Падения, у Призрачного Холма, у Адской Горы. Каждый лагерь контролировал важные дороги и торговые пути.
— Присоединяйся к королевской армии! — гласили объявления, развешанные по всему Дорну. — Жалованье в золоте, три раза в день горячая пища, обучение лучшими сержантами королевства!
Для молодых дорнийцев, особенно из бедных семей, это предложение казалось подарком богов. Работы в княжестве было мало, а тут предлагали стабильный доход и перспективы.
Серхио Сантагар, младший сын обедневшего рыцаря, был среди первых добровольцев. Ему едва исполнилось шестнадцать, когда он пришёл в каструм у Солнечного Копья с узелком нехитрого скарба.
— Значит, хочешь служить королю? — спросил его сержант Дональд Морс, ветеран из Штормовых земель. — Забудь о своих дорнийских привычках, паренёк. Здесь ты будешь учиться воевать по-настоящему.
Обучение было жестоким, но справедливым. Новобранцев поднимали на заре, заставляли маршировать в полном вооружении, учили владеть мечом и копьём. Но главное — им промывали мозги.
— Кто твой господин? — спрашивал сержант Морс во время построения.
— Король Джоффри, первый в своём имени! — отвечали новобранцы хором.
— Кто твоя семья?
— Королевская армия!
— Кому ты служишь?
— Короне и королевству!
Старые привязанности стирались постепенно. Молодые дорнийцы переставали думать о себе как о подданных дома Мартелл. Они становились солдатами короны, чья верность принадлежала не родовому замку, а знамени с трёхглавым драконом.
Принц Доран с тревогой наблюдал, как его подданные стекаются в каструмы. Сначала шла беднота, потом младшие сыновья рыцарей, потом даже наследники мелких лордов. Королевская служба сулила больше возможностей, чем служба дорнийским господам.
— Милорд, — доложил ему мейстер Калеотт, — по нашим подсчётам, в каструмах сейчас обучается около восьми тысяч дорнийцев. Это больше, чем мы можем собрать для собственной армии.
Доран сжал кулаки. Мизинец переигрывал его на каждом ходу. Формально никто не принуждал дорнийцев к службе — они шли добровольно. Но результат был тот же: лучшие воины княжества служили теперь короне.
Хуже того, эти новые солдаты получали современное обучение. Их учили сражаться в строю, использовать новые виды оружия, координировать действия с артиллерией. Дорнийская тактика партизанской войны становилась бесполезной против дисциплинированных легионов.
— Отец, — обратилась к принцу его дочь Арианна, — нужно что-то предпринять. Каждый день наши люди уходят служить узурпаторам.
— И что ты предлагаешь? — устало спросил Доран. — Запретить дорнийцам искать лучшей доли? Они пойдут служить всё равно, но будут считать нас тиранами.
Арианна сжала губы. Она понимала ловушку, в которую попал Дорн. Сопротивление лишь ускорило бы полную оккупацию, но покорность означала медленную смерть дорнийской независимости.
В каструмах тем временем кипела жизнь. Сержанты королевской армии, присланные из других регионов, делились опытом с местными инструкторами. Дорнийцы быстро осваивали новые боевые приёмы, а их природная ловкость и выносливость делали их превосходными солдатами.
— Хорошие бойцы из них получаются, — признался сержант Морс своему товарищу из Западных земель. — Быстрые, умные, не боятся боли. Жаль только, что раньше они тратили талант на разбой.