Королевские легионы пополнялись свежими силами каждый день. К концу второго месяца в дорнийских каструмах обучалось уже десять тысяч человек. Это была внушительная сила, верная не дорнийским лордам, а лично Мизинцу.
Переломный момент наступил, когда сир Андерс Ибенвуд, один из самых влиятельных дорнийских лордов, попытался забрать своих людей из каструма.
— Мои вассалы нужны мне для охраны границ, — заявил он командующему лагерем. — Я требую их немедленного возвращения.
Командующий, полковник Адам Марбранд из Западных земель, вежливо улыбнулся:
— Конечно, милорд. Но сначала нужно получить разрешение от их непосредственного командира.
— Кто их командир? — нахмурился Ибенвуд.
— Король Джоффри, — спокойно ответил Марбранд. — Они дали присягу короне. Теперь только король может освободить их от службы.
Ибенвуд понял, что попал в ловушку. Его люди формально оставались свободными, но фактически были потеряны для него навсегда. Королевская служба превратилась в золотую клетку.
— Это обман! — вскричал он. — Вы обманули моих людей!
— Никого не обманывали, — возразил Марбранд. — Они добровольно поступили на службу к короне. Теперь они солдаты королевской армии, а не ваши вассалы.
Ибенвуд ушёл ни с чем. Его попытка вернуть людей провалилась, а новость о конфликте быстро разнеслась по всему Дорну. Другие лорды поняли: их власть тает на глазах.
Принц Доран созвал совет своих приближённых. В зале собрались все влиятельные дорнийские лорды, но на их лицах читалось отчаяние.
— Мы потеряли контроль над собственными людьми, — мрачно сказал лорд Тобер Джордейн. — Мои сыновья служат в королевской армии и считают меня пережитком прошлого.
— То же самое происходит по всему Дорну, — подтвердил лорд Андерс Ибенвуд. — Корона переманила наших лучших воинов. Мы остались с горсткой стариков и детей.
Доран молчал. Он понимал, что сопротивление бесполезно. Королевские каструмы стали неотъемлемой частью дорнийской жизни. Местные жители привыкли к присутствию солдат, многие даже были им благодарны за защиту от пиратов.
— Милорд, — тихо сказал мейстер Калеотт, — быть может, стоит искать компромисс? Мизинец показал себя прагматичным политиком. Если мы полностью капитулируем, он может сохранить нам видимость власти.
Принц Доран кивнул. Выбора не было. Дорн был поглощён королевством не мечом, а золотом и умными политическими ходами. Сопротивление лишь привело бы к полному разорению.
— Пришлите гонца к Мизинцу, — решил он. — Скажите, что Дорн готов к полной интеграции в королевство.
Так закончилась трёхсотлетняя независимость Дорна. Не в битве, не в осаде, а в кабинетной тишине, когда последний свободный принц Вестероса сложил оружие перед превосходящей силой и хитростью.
Через месяц после формальной капитуляции принца Дорана в Солнечное Копьё прибыл обоз с чертежами и инженерами. Мизинец не терял времени — интеграция Дорна в промышленную систему королевства началась немедленно.
Мейстер Тимон Ланнистер, назначенный королевским координатором дорнийских проектов, развернул перед принцем Дораном карту княжества, покрытую цветными пометками.
— Ваше княжество обладает уникальными ресурсами, милорд, — объяснял он тоном учителя, читающего лекцию нерадивому ученику. — Медные рудники в Красных горах, соляные копи у Соленого берега, редкие специи и красители. Всё это простаивает без дела.
Доран слушал молча, изучая пометки на карте. Красные точки обозначали места будущих мануфактур, синие — торговые пути, чёрные — места добычи сырья. Дорн превращался в промышленную провинцию.
— Первыми будут построены медеплавильные печи у Адской Горы, — продолжал Тимон. — Дорнийская медь нужна для производства пушек и артиллерийских снарядов. Лорд Ульрих Аллирион уже дал согласие на размещение мануфактуры на своих землях.
Принц нахмурился. Аллирион был одним из его вассалов, но теперь вёл переговоры напрямую с короной, игнорируя сюзерена.