— Жарко тут у вас, — жаловался сержант Льюис Хилл дорнийскому повару в полковой столовой. — И еда какая-то странная. Всё с перцем да с пряностями.
— Привыкнете, — улыбался повар. — Наша пища придаёт силы в жару. А ваша северная каша здесь никого не насытит.
Ротация войск имела глубокий смысл. Солдаты из разных регионов учились работать вместе, перенимали друг у друга лучшие качества, забывали о старых региональных различиях.
В Близнецах, контролировавших переправу через Трезубец, встретились дорнийцы из Второго легиона и речники из Четвёртого легиона. Сначала между ними возникали мелкие стычки — южане считали северян медлительными, а те называли дорнийцев выскочками.
— Эй, песчаная блоха, — дразнил дорнийца солдат из дома Маллистер, — умеешь драться, или только языком треплешь?
Серхио Даэрон, младший брат кузнеца из Призрачного Холма, не стерпел оскорбления. Завязалась драка, но её быстро пресекли сержанты.
— В карцер обоих! — рявкнул полковник Стеффон Фрей. — И запомните раз и навсегда: здесь нет дорнийцев, северян или речников. Есть только солдаты королевской армии!
Наказание подействовало. Солдаты поняли, что региональные различия больше не имеют значения. Они служили не своим родным лордам, а единому королю.
Постепенно между легионерами из разных провинций возникали дружеские связи. Дорнийцы учили северян фехтованию на коротких мечах, северяне показывали, как выживать в холоде. Западники делились секретами изготовления доспехов, речники — навыками переправы через реки.
Мизинец лично следил за процессом интеграции войск. В его кабинете висела большая карта с цветными флажками, показывавшими дислокацию легионов.
— Превосходно, — сказал он мейстеру Тимону, изучая свежие донесения. — Через год у нас будет единая армия без региональных предрассудков. Солдаты будут верны только короне.
— А что, если начнётся восстание в какой-то провинции? — спросил Тимон.
— Тогда его будут подавлять солдаты из других регионов, — усмехнулся Мизинец. — Дорнийцы не пощадят северных мятежников, а северяне не пожалеют дорнийских бунтовщиков. Региональная солидарность исчезнет навсегда.
Система работала безотказно. В Старом городе дорнийские копейщики охраняли Цитадель рядом с северными мечниками. В Ланниспорте западные арбалетчики патрулировали доки вместе с речными пехотинцами. На Севере, в восстановленном Винтерфелле, смешанный гарнизон из всех провинций охранял новую резиденцию королевского наместника.
Солдаты начинали жениться на девушках из тех мест, где служили. Дорнийский легионер Педро Джордейн взял в жёны дочь северного кузнеца в Белой Гавани. Северянин Джон Старк (дальний родственник бывших лордов Винтерфелла) женился на дорнийской торговке пряностями в Солнечном Копье.
— Смотрите, — говорил Мизинец своим помощникам, — через поколение их дети не будут знать, кто они — северяне или дорнийцы. Они будут просто подданными короны.
Офицерский корпус также подвергся перемешиванию. Способные командиры продвигались по службе независимо от происхождения. Дорниец Манфред Мартелл стал полковником северного легиона. Северянин Коттер Пайк получил командование дорнийским флотом. Западник Роланд Крекехолл возглавил речной легион.
— В старой армии лорды командовали своими вассалами, — объяснял генерал Кеван Ланнистер, назначенный главнокомандующим сухопутными силами. — В новой армии командуют лучшие, независимо от рождения.
Эта система меритократии привлекала талантливых людей из всех слоёв общества. Сын кузнеца мог стать генералом, если проявил способности. Бастард мог получить важную должность, если доказал преданность короне.
К концу года региональные различия в армии практически исчезли. Солдаты носили единую форму, выполняли единые уставы, молились единым богам — Семерым, признанным официальной религией королевства.
— Мы создали новый тип человека, — размышлял Мизинец, читая донесения о настроениях в войсках. — Солдата-космополита, который служит не земле, а идее. Это основа любой великой империи.