Варавва будто бы не услышал меня. Так и продолжал давить своим вниманием, доводя до исступления мою уравновешенную натуру. Лишь когда воздух вокруг уже казалось, накалился до предела, он без спешки отступил на шаг и, как ни в чем не бывало, выдал:
— Мне нравится, как ты работаешь — я предпочитаю ответственных и исполнительных подчиненных. Бояться меня не нужно. Но и строить романтические иллюзии на мой счет тоже. Твоя задача — полностью сосредоточиться на девочке. Ничто не должно отвлекать тебя от нее.
Сказав это, хозяин дома словно потерял ко мне всякий интерес, развернулся и пошел на выход. А меня накрыло… Такой удушливой волной возмущения, что в первые секунды я лишь беспомощно открывала и закрывала рот. Но, когда он уже достиг порога кухни, вдруг выпалила ему в спину:
— Вы слишком много на себя берете, господин Варавва!
Он остановился, медленно развернулся, и посмотрел на меня, едва вскинув вверх очерченные брови.
От унижения и стыда меня буквально колотило всю. В тот момент я не боялась, что он разозлится и уволит меня. Или сделает что-то другое, чтобы наказать и поставить на место. Главным приоритетом было защитить свое уязвленное достоинство.
— Я полностью сосредоточена на Викки, и не строила на ваш счет никаких иллюзий! Если вы думаете, что все девушки от одного взгляда на вас дрожат и без памяти влюбляются, то вы очень ошибаетесь! Если честно, я вообще не понимаю, за что вас считают гением и супер-психологом?! Вы даже не в состоянии отличить влюбленность от элементарного волнения перед малознакомым человеком!
Сказала и тут же пожалела о собственной дерзости. Думала, все… Сейчас он вышвырнет меня из своего дома прямо ночью! Однако на лице Вараввы не дрогнул ни один мускул, лишь взгляд как будто стал придирчивее.
— А ты не так проста, — вдруг одобрительно заметил он, улыбнувшись одними губами. — Только глупый верит слухам, верно? Если убрать всю мишуру и антураж, который мне приписывают, ничего ведь не останется. Разве что разбалованный, надменный богатей со скверным характером.
Я беспомощно уставилась на своего работодателя. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать сказанное.
— Откуда вы… — растерянно захлопала глазами, сгорая от стыда. Однако это не помешало мне найти повод для обвинений: — Вы что, подслушиваете мои телефонные разговоры?!
— Разумеется, нет, — ледяным тоном отрезал Варавва. — Ты должна была догадаться, Арина, что все линии в этом доме прослушиваются службой безопасности. Так же в их обязанности входит сообщать мне о нарушении конфиденциальности со стороны персонала.
Боже…
Я на мгновение прикрыла глаза, чтобы собраться с мыслями. Значит, охрана сообщила своему хозяину, что я трепалась о нем по телефону с сестрой. И после он лично прослушал запись того разговора! Иначе, откуда бы еще Варавва знал дословно мою фразу?
— Я… Прошу прощения за… грубость в ваш адрес, — выдавила из себя, нервно теребя юбку строгого платья. Затем все же нашла в себе смелость посмотреть в янтарные глаза. — Просто я действительно не верю прессе. Точнее, тому… что они пишут про вас.
Хотя мой работодатель никак не отреагировал, я отчего-то была уверена, что он ожидал услышать больше сожаления в моих извинениях. Только я не собиралась пресмыкаться и лгать, даже ради хорошего места. В конце концов, он действительно надменный тип, действительно богатей, и действительно слишком много о себе думает, раз посчитал, что я в него влюбилась.
Пусть знает, что не влюбилась нисколечко! И от своих слов отказываться я не собираюсь.
Только вот стальная невозмутимость в янтарных глазах, немного настораживала…
— Кто знает, Арина, — вдруг задумчиво произнес Варавва. Ленивым движением приподняв запястье, он ловко расстегнул металлический браслет своих дорогих наручных часов и взял их в ладонь. — Слава бывает очень коварна.
Я нахмурилась, почему-то не в силах отвлечься от блестящего металла, который мужские пальцы принялись перебирать с легким позвякиванием. «Зачем он снял часы» — пролетел вопрос в сознании…
Ощутив неуютный мороз на коже, я наградила Марка Алексеевича напряженным взглядом. Внутри прошло дикое желание уйти как можно скорее.
— Если у вас все, то… я пойду, — произнесла пересохшими губами. — Спокойной ночи.
Однако он никак не отреагировал. Продолжал смотреть на меня с таким же бесстрастием, тогда как я продолжала стоять на месте, словно непременно нуждалась в команде.