Время клонилось к вечеру. Это понял по зареву заката: о существовании часов на руке уже забыл. То ли от усталости, то ли от рассеянности. Надо будет к невропатологу записаться. Видать, не шутил тогда «Балагур»: после прилёта действительно пара шестерёнок в мозгу клин словила. Попить, что ли, что-нибудь для памяти и концентрации внимания?
Район у меня, конечно, не сильно криминальный. Такого, чтоб прям «тушите свет, кидай гранату» нет. Но машины вскрывали. Потому оставлять честно нажитое в кузове изрешечённой «Газели» нет ровным счётом никакого желания. Лучше уж я перед сном какое-то время поднапрягусь, потаскаю туда-сюда свою забитую усталую тушку. Но десять кубометров рюкзаков, сумок, тюков и баулов с добытым потом и кровью будет храниться и ночевать под крышей.
Десятый этаж без лифта… Лифт, как бы, есть, но его, как бы, нет: опять сломался, паскуда. Если кто-нибудь думает, что можно так просто взять и перетащить десяток кубов хабара (мол, рюкзак за спину да пару сумок в руки), то я приглашаю его поучаствовать в этом чрезвычайно увлекательном мероприятии. Готов даже с заработанного гонорара самолично оплатить услуги грузчика. Весило всё это добро просто до неприличия много.
Когда таскал относительно легковесные спортивные сумки, лежавшие сверху, всё было сравнительно легко. И я после дороги не сильно уставший, и тара объёмом литров от пятнадцати до тридцати, и набито в них, преимущественно, мягкое и лёгкое (но объёмное).
Как только дошло дело до баулов и тюков за сотню литров каждый, тут я уже начал думать, а не привлечь ли мне за пару купюр вон тех синяков у противоположного дома, опасливо озирающихся на мою тушку и трезвеющую на глазах с каждым выпитым глотком огненной воды.
Но стоило настать очереди тяжёлых станковых рюкзаков по сто двадцать литров, как я разразился трёхэтажным шестнадцатидюймовым матом, приравненным на войне к главному калибру. Потому что сумки грузил килограмм на несколько (от трёх-семи до десяти-пятнадцати), баулы занимали по два-три десятка, а вот рюкзак принимал уже от полусотни и выше.
Вы можете спросить: а какого дьявола в фургоне лежат горы сумок и рюкзаков, забитых непонятно чем? Ведь, обычно бойцу требуется один крупный рюкзак для «переездов», средний в качестве более или менее мобильной тумбочки и малый штурмовой для боевой работы. При наличии личных вещей – одна-две сумки, не больше.
Отвечаю. Это убывает боец, как правило, с вышеперечисленным скарбом. А на месте, в процессе, если хлебалом не щёлкает, то разживается много чем полезным.
Обувь, одежда, снаряжение, амуниция, жилеты, плиты, пояса, бронешлемы, подсумки, фонари, рации, россыпи магазинов, прицелы, глушители, приклады, рукоятки, цевья, планки, крепления, переходники, ремни, шанцевый инструмент, противогазы, и это только далеко не полный список того, что добывалось непосредственно в бою и было снято с противника, убитого или взятого в плен. Самое вкусное остаётся при тебе, излишки расходятся. Наиболее сладкое из оставшегося – своим, остальное за деньги – на интернет-площадки с объявлениями от частных продавцов.
При штурме опорных пунктов и укреплённых районов одних только ноутбуков, бензиновых генераторов, антенных комплексов, квадрокоптеров и электрической электроники захватывалось грузовиками. Не оставлять же всё это гнить в поле? Занял опорник, приватизировал трофеи, и дальше пошёл.
И это только то, что официально и без палева удалось ввезти на Большую Землю.
Самый смех приключился, когда я докопался до самых последних сумок, на поверку оказавшимися оружейными чехлами. Рассеянностью можно объяснить многое. Особенно моей. Но как у меня получилось провтыкать несколько чехлов со стволами?! Там, бляха муха, абсолютно всё, начиная от ПМ и АПС и заканчивая СВД и хрестоматийной «Мухой»! Я и вспомнить не сумел, чтоб у меня при выезде был арсенал! Свой-то я сдал! Зачем мне стволы конторы, когда мой контракт официально закрыт? Точно помню, я сдавал! Даже расписывался в журнале у КХОшника! А мои это, хоть, стволы?
Хорошо хоть, «граник» брезентовой плащ-палаткой обмотать догадался.
Всю тягомотину закончил только часам к одиннадцати или началу двенадцатого. Последний чехол оказался на моей спине, полностью пустая машина закрыта на все замки (что перепроверено дважды: спасибо моей рассеянности), и я, бредя на забитых от перенапряжения ногах попёрся к себе на квартиру.