Потому что перескочил на следующую цель, одним только своим внешним видом заставившую забыть даже номер собственного жетона.
Над телом, объективно, принадлежащим гуманоиду (возможно, даже человеку) возвышалось нечто, которое невозможно поименовать иначе, кроме как «собака шершавая».
Адская помесь пса, волка и какой-то трудноопределимой породы динозавра нависала, стоя на четырёх лапах с мягкими подушками, охренительно длинными когтями вскрывая деревянный пол. Когти разбирали лакированную древесину в щепки, будто это был пенопласт.
Большую часть (если не всю) тела зверя покрывала шерсть, а кончик хвоста, мотылявшийся из стороны в сторону, венчал костяной нарост с шипами, эпизодически цепляясь ими за деревянную интерьерную обшивку стен.
Ростом эта тварь была не ниже двух с половиной метров в холке. Как бы у страха ни были велики глаза, но силуэт цели закрывал ровно половину высоты поперечного сечения коридора. Ошибиться в оценке трудно.
Тело среагировало раньше разума. Пистолет был наведён на цель и начал всаживать в неё пули одну за другой быстрее, чем до меня дошло, что а) цель размером с ёрш твою меть; б) пистолетные пули с дозвуковой скоростью полёта не факт, что завалят сущность; в) во лбу цели звезда горит (виднеется такой же минеральный или магический камень, как тот, что я видел в кабинете Светозара).
Два десятка патронов ушли за десять секунд. Выстрелы через прибор бесшумной беспламенной стрельбы хлёсткими ударами плети разрывали воздух, наполняя его божественным, ни с чем не сравнимым, ароматом сгоревших пороховых газов. Пистолет дёргался в сжатых руках от отдачи. Палец на спусковом крючке привычно обрабатывал спуск, стараясь выбирать ход крючка, не допуская срыва вниз: так-то, на полу лежало чьё-то тело, и не исключено, что ещё живое. Дырявить его не было ни необходимости, ни желания.
С каждым попаданием пули тварь огрызалась рыком и дёргалась как от хорошей оплеухи. Что у неё с болевым порогом и живучестью – не знал, потому продолжал гвоздить до тех пор, пока были патроны. А их с собой имелось всего два магазина.
По исчерпанию первого выбросил пустой из рукоятки пистолета, достал из подсумка на поясе полный, загнал в рукоятку, привычным движением затвора дослал патрон в патронник и продолжил дырявить зверя и интерьер, пока не «высох» полностью.
Да, несколько боковых отрывов допустил. Как пули врезались в тело рычащей цели – не видел. О том, что попал, судил по характерному вздрагиванию туши зверя, его болезненному рыку и попытках пятиться. А вот когда пуля врезалась в деревянную обшивку стен и пол – да, там фонтан щепок летел размером с моё почтение. Оставались крупные выщерблены и торчали волокнистые обломки досок.
Тварь, стоя ко мне фронтом, исправно пятилась и получала в морду, не считая отрывов. Видимо, привыкла быть вершиной пищевой пирамиды и не догадывалась, что можно огребать от огнестрельного.
Несколько выстрелов легли в холку, часть попала в лапы, часть ушла «в молоко», но всё допустимо для дистанции в тридцать метров и стрельбе из пистолета патроном с дозвуковой скоростью полёта пули. Просто повыше брать упреждение, чтоб выносом прицела исправить падение пули. Оно небольшое, нет даже метра, но случайные «срывы» и «клевки» дульным срезом вниз бывают даже у самых опытных стрелков. Мне же срывать вниз нельзя: могу задеть то распластавшееся тело на полу.
Цель слегла выстреле на тридцать пятом, и только на сороковом, израсходовав все патроны, я остановился. Лучше перебздеть, чем недобздеть, когда имеешь дело с незнакомой фауной.
Адреналин ещё не успел попасть в кровь в достаточном количестве, чтоб начать притуплять внимание к деталям в угоду скорости реакции на раздражители и опасность. Окинув замершую на полу неподвижно тушу взглядом, увидел, что какая-то из пуль случайно попала в кристалл во лбу существа, раскрошив его на мелкие осколки.
Неудивительно. При такой-то плотности огня. Там хоть что-то, но обязано было попасть. Вместо лобовой проекции черепа у туши сплошное пюре с вытекающим мозговым веществом.
Разряженный пистолет занял место в кобуре.
Я подошёл к телу на полу, и только сейчас заметил валяющуюся возле плинтуса швабру. Местный труженик административно-хозяйственного отдела? Ещё живой, по ходу. Дёргается. Вздрагивает.
А вот на спине халат неприятно обагряется кровью там, где зияющими брешами виднеются прорехи. По ходу, тварь зацепила бедолагу когтями и задрала.
Пулей метнулся в комнату, выхватил свою аптечку и выскочил в коридор. Хрен его знает, что тут с местной «скорой помощью» и есть ли она вообще. У меня, например, гражданский персонал медсанчасти работал как на гражданке, с графиком «пять-два», и после шести часов вечера покидал расположение части домой. Вдруг для местных медиков тут тоже неурочное время? На часах глубоко за полночь.