– Всё решаемо, – вернул мне мою же монету Александровский. – Сам сказал. Но пока что у нас проблем больше, чем способов их решений. Нам нужна твоя помощь.
Я пожал плечами.
– У Протопопова моё рацпредложение. Наёмники берутся за любую работу, за которую платят достойно. Вы мне интересны. Ваша ситуация… плачевна, но по-своему интересна. Я могу предоставить вам свои услуги в обмен на заработную плату. На тот случай, если Поликарпович неточно донёс, то имею заинтересованность в бессрочно долгосрочном сотрудничестве, а не только на время разрешения кризиса. Давай сторгуемся в цене и дело в шляпе.
– Двадцать тысяч в месяц пойдёт? – осведомился Император.
– Для начала – да, – кивнул ему. – Достаточно выплат один или два раза в месяц. Если вашим счетоводам удобнее раз в неделю выплачивать – Бог с ними, могу и чаще получать. Но, если пропущу, приду за получкой в следующий раз.
– «Для начала»? – переспросил СанСаныч. – А что будет «после»?
– А «после» – предоставление места постоянного обитания, – продолжил я. – А также любых запрашиваемых сведений, в том числе составляющую государственную тайну, и материально-техническое обеспечение, не входящее в счёт оплаты услуг.
Монарший собеседник нахмурился.
– Поясни, – потребовал он.
– А чего пояснять? – не понял я. – Мне необходимо где-то квартироваться. Складировать свой инструментарий. Потому что с вашим щи не сваришь. Думаю, тебе уже довели результат разведки заброшенного рудника моими силами. У вас подобного наверняка нет, и в ближайшие лет триста не предвидится. Значит, использую своё и где-то храню. Там же живу сам. По предстоящим задачам мне нужна будет максимально полная информация. «Сходи туда и там постреляй, а сведений об окружении мы не дадим, потому что военная тайна» – так не прокатит. Если в этом самом окружении меня ждёт окружение, извиняюсь за повтор, то вертел я такие задачи на одном валу. Это билет в один конец. То же самое касается и снабжения. Если я докладываю по результатам разведки, что для поражения целей нужен артиллерийский дивизион с тягачами и по десять ящиков снарядов на каждый ствол – я не должен из своего жалования оплачивать производство тягачей, орудий и снарядов. Это всё должно быть истребовано со складов или изготовлено за чей угодно счёт, кроме как за мой. Иначе я всю свою получку буду спускать на приобретение инструментариев для решения ваших же задач.
Александровский помрачнел.
– Наёмник, это наглость! – констатировал он.
– Наглость – это второе счастье, – хмыкнул я. – Поверь, Сан Саныч, ЭТО – ещё не наглость. Это нормальные трудовые условия, по которым я привык вести дела в своём мире. Я предоставляю УСЛУГИ. То есть, то, КАК я буду решать ВАШИ проблемы. Но у меня нет исчерпывающего ИНСТРУМЕНТАРИЯ, того, ЧЕМ я буду их решать. И контракт заключается на УСЛУГИ, а не на ИНСТРУМЕНТЫ. Поэтому я и настаиваю на подписании бумаг. Чтоб потом не было превратных толкований. Если хотите, чтоб я ещё и свои инструменты приносил – пожалуйста. Только ценник будет выше настолько, что вам дешевле меня обратно спровадить, и забыть, как вызывали.
Начинался новый рабочий день.
И начинался он с прений относительно моей бренной тушки.
Как заправский торгаш, Александровский пытался сбить мне цену.
Я же, как не желавший умирать за ломаный грош, давать ему этого не собирался, но и набивать не стал: лишь настаивал на своём, аргументируя порядок ценообразования.
Но, сколь верёвочке не виться, а конец всегда придёт. Хотелось бы выразить надежду, что не нам, но мы все – люди смертные. Так или иначе, все там будем. Просто кто-то раньше, а кто-то позже. Конец наступит всем.
А пока что прения продолжались, и не думали стихать.
Глава 68. В самом лучшем виде.
– А ты наёмник с норовом, – хмыкнул Великий Император Всероссийский. – Тебе палец в рот не клади: по самое ухо отхватишь.
Переговоры затянулись, но итог предсказуем. Ввиду отсутствия хоть каких бы то ни было альтернатив Александровский пошёл на мои условия.
Да и попробовал бы он не пойти. Я ж не требую от него чего-то невразумительного, в самом-то деле! Обычная заработная плата наёмника, просто с упрощённой арифметикой! Ну, позволил себе не терзать его августейшее монаршее чело детской математикой и не стал расписывать, что жалованье состоит из окладной части, премиальной, выплат за боевые выходы, за захват трофеев, за понесённые ранения, за интенсивность и прочие слагаемые успеха. Просто выдал общую сумму к истребованию и перевёл её на местные значения.