Рядом с локтем хвостатой лежала увесистая стопка рисунков. Бумага, на которой они были исполнены, толще и плотнее той, что я привык называть «альбомной». Да и размер ни разу не А4, побольше будет. Оттого и выглядит массивно. Но, даже, если сделать на это скидку и оценить одно только количество изображений…
Однозначно, она не сидела сутки без дела.
– Здравствуй, Лана, – улыбнулся я, глядя, как в мохнатых пальцах раненой ретиво пляшет карандаш. – Смотрю, вся в работе… Как раны? Не беспокоят?
Новоявленная художница отложила принадлежности, стараясь не менять положения спины и осанки встала, и попыталась склониться в поясном поклоне. Ожидаемо, не вышло: улыбку тут же перекосило в оскал от боли.
А говоришь, прокажённые её почти не чувствуют…
– Не перенапрягайся, – попросил я. – Сейчас раны откроются и начнут кровоточить. Давай без всего вот этого вот.
– Хорошо, «Мастер»…
Если вчера из всей одежды на девушке были лишь туры бинтов, то сегодня к ним добавилась тёмная форменная юбка.
На торс, ожидаемо, не надето ничего. Во-первых, его буквально от подмышек до живота перетягивает перевязка. Во-вторых, надевать вообще хоть что бы то ни было, когда спина изрезана до костей – ну… сугубо на любителя, вообще-то.
Лана повернулась к тумбе, подняла стопку рисунков и подала их мне.
От моего взора не укрылось, как пытается двигаться девушка: всем корпусом, стараясь вообще никак не наклоняться и не поворачиваться. Если наклон – то только в поясе, позвоночник прямой, как лом. Если доворот – то всем телом, а не скручивая торс.
– Я успела совсем немного изобразить…
В голосе вислоухой слышалось искреннее сожаление.
– Работы предстоит ещё много. Видений меня посещало изрядно. Это… всё, что я сумела за день…
Да тут, блин, не только день. Судя по всему, хвостатая ещё и ночью почти не спала.
Беглый обзор стопки показал, что тут больше двух десятков набросков. Девушка откровенно забила болт на детализацию, и правильно сделала. Она не картины в Третьяковскую галерею ваяла, а снимки из памяти. Мне необходимо видеть ориентиры для опознавания местности, а не созерцать пейзажи с холодным ванильным кофе на подоконнике.
Вот, к примеру, изображён горный кряж. У горы двойная вершина, оба пика почти одинаковой высоты. Это – ориентир. А вот «сопли» ледников, свисающие с них – уже факультатив. Эта деталь абсолютно случайна, и сегодня она такова, а завтра иная. Ледник на пиках есть? Пики изображены? Значит, сможем попробовать опознать гору на местности.
Или, к примеру, тут: однозначно, возведённые человеком очень, ОЧЕНЬ древние здания из замешанных в растворах камней. Рука Ланы передала структуру стен: не блоки, а цельная заливка чего-то похожего на бетон, из которой проглядывают куски крупных каменистых образований. Сделано, вероятно, для экономии строительного материала и повышения прочности сооружения. Полезная деталь? Однозначно. А вот упущенные трещины на бетоне, которые просто обязаны быть за столько лет (здание на картинке выглядит брошенным десятки и сотни лет назад: на крыше вымахал натуральный лес из крупных стволов) – художественные мелочи.
Рисунки девушки отражали самые разные аспекты.
Сцена охоты глазами участницы: несколько айнов загоняют похожего на оленя животного, между ними стоит с копьём в руках прямоходящее существо. Очевидно, человек.
Стая на водопое. Кто-то упивается водой из ручья, кто-то лежит в отдыхе, по кому-то ползает «молодняк».
Гористая местность с рекой, разрезающей распадок ущелья. Перепады высот очень резкие и довольно внушительные.
Песчаная пустошь, по которой невозмутимо, игнорируя присутствие стаи айнов, медленно и величаво вышагивают «корабли пустыни»: местные существа, до боли похожие на верблюдов.
А вот масса однозначно рукотворных сооружений, просматривающаяся из-под покрывающего всё возможное буйной зелени, выглядит крайне заманчиво. Окон как таковых нет, на крышах из-за кустов и стволов деревьев просматриваются похожие на приводы вентиляции агрегаты. Дверные проёмы закрыты массивными створками без видимых петель: то ли их не изобразила художница, то ли двери не распашные. И это не ансамбль из нескольких строений, а натуральный заброшенный город. Причём, судя по буйству растительности, оставлен много веков назад. Кроме растущих прямо на зданиях деревьев повсюду поваленные от возраста стволы.