Переброска вещей, конечно, отняла сил и времени. Благо, что было их не в пример меньше, чем в кузове фургона, и таскать не так далеко: управился буквально за несколько минут. Хоть и начал взмокать, конечно: десятиметровые пролёты винтовых лестниц и рюкзак с сумками в половину собственного веса тому поспособствовали.
Хотел было сразу после завершения всех перегрузочных работ заняться раскладкой вещей, да только некуда их оказалось, пока что, раскладывать. В отсеке ни единого шкафа или вешалки. Значит, этим стоит озаботиться в ближайшее время: любым способом родить инструменты и решить вопрос отсутствия мебели. Что мне надо? Кровать и тумба есть. Нужен верстак, одёжные шкафы, оружейные сейфы, стеллажи для хранения ящиков, приставная лестница для них. В идеале решить вопрос с энергообеспечением и разместить холодильник, микроволновку, чайник. Про стиральную машину, ставшую притчей во языцех, и вовсе молчу. Если я тут надолго – она будет кровь из носа нужна. А ещё компьютер, телевизор, джакузи, девочки...
Что-то меня понесло…
Последними делом, ради которого, собственно говоря, и вернулся, убрал в рюкзак пачку ляма. Денежные средства дожидались аккурат на тумбе, где я их и выложил как наиболее бесполезный предмет для пребывания в ином мире. Кто же знал, что между мирами во сне буду скакать, как баран под наркотой?
Сразу переоделся. «Горку» с панамой оставил в отсеке, вместо неё надев боевой комплект для умеренной температуры. Всё-таки, для перекрученного брезента тут слишком жарко. А обычные смесовые брюки из рип-стопа и боевая рубашка пришлись очень даже кстати.
Из карманов «брезента» вытащил нож – сразу повесил на ремень, патроны для ствола в его рукоятке ссыпал в боковой карман (потом разберусь с нормальным патронташем). Приладил на пояс кобуру с АПБ и убрал запасной магазин в узкий «пистолетный» вертикальный карман. Попробуем для начала так. Потом, возможно, подсумок сделаю.
Что ж. Ну, а теперь – на доклад к нанимателям. Так сказать, доложиться, в части касающейся, о прибытии для прохождения наёмной службы.
«Наниматели» обнаружились там же, где им и положено было быть: на своём этаже. Берислав как будто и не вставал со своего лежбища. А Алина... Вот уж чего не ожидал, того не ожидал.
Бериславская преобразилась. То ли за отсутствием необходимости, то ли просто по собственному хотению, девушка избавилась от форменной одежды. Китель с эполетами исчез: вместо него хрупкий и плоский торс правнучки архимага был облачён в лёгкую тонкую короткую майку из гладкого, похожего на шёлк, материала бежево-телесного цвета. Юбка от формы также пропала: вместо неё появилась менее строгая, и, как будто, менее длинная, цвета песка. Форменные же туфли сменились на лёгкие мягкие тапочки без жёсткой подошвы: видимо, пошитые из чьих-то шкур.
Разноглазку застал на втором этаже, когда она хлопотала по столу в общем зале. Оттуда была убрана опустевшая нашими стараниями посуда, а свободный участок преобразовался в некое подобие стола переговоров: были разложены писчие принадлежности, стоял минимально необходимый набор несущественной снеди и чашки для чая. Судя по количеству приборов, планировалось «сообразить на троих».
Я тихо спустился на этаж, беззвучно подкрался к раскладывающей приборы Алине. И неожиданно громко даже для самого себя на царский манер щёлкнул каблуками «берцев».
Малышка вздрогнула и подскочила от неожиданности. Секунда – и она уже, резко обернувшись, смотрит на меня, в нарушение всяческих положений отдающего ей воинское приветствие.
– Разрешите доложить-с, – фиглярски рекомендовался я без неуместных переигрываний. – Прибыл для дальнейшего прохождения службы-с. Готов к обсуждению фронта работ и... млять...!
Закончить фразу мне не дали. Со скоростью, непостижимой для простого человека, Алина сорвалась с места, за какую-то долю секунды покрыла разделяющее нас расстояние в несколько шагов и со всей силой, не думая тормозить, врезалась в мою тушку, крепко обняв.
Вот оно, значит, как. Всё понятно. Девчушка и думать не чаяла, что я вернусь. И, по ходу, дела у местных реально хуже некуда, раз с таким пылом-жаром встречают простого наёмника, на которого собираются повесить нерешаемые задачи.