Взгляд Евы мгновенно помрачнел.
— Пресвятые угодники…
Что-то напрягло военнообязанную (а похожая на форму Бериславской одежда на последнее и намекает). Я в этой сфере её сплетении цветных вкраплений не понимаю ровным счётом ни хрена. Капеллан же, видимо, что-то ведает.
— Какова вероятность, будто страждущая грешила чернокнижием? — замогильным голосом, враз лишившимся всяческих эмоций, спросила в никуда она.
— Никаких, — не дрогнувшим голосом отозвалась за мать Рада. — В Империи одно наказание для всех чернокнижников. Разрывание. Об этом осведомлён даже тот, кто и читать-то запретные книги не может.
— Тогда у меня для вас дурные вести, — голос Евы потеплел, но ненамного. — Некто возжелал лютой кончины для сей болезной. И всяческим умерщвлениям, подосланным убивцам и прочим добротным методам предпочёл проклятье.
Надо же. Тут и такое в ходу? А я уж, грешным делом, на белую лихорадку подумал…
— Симптоматика указывает на лихорадочные поражения, — не уточнить, всё же, не мог. — Сильнейший гиперпиретический жар. Бредовое состояние без реакции на внешние раздражители. Сильнейшее обезвоживание на этой почве. Высокое артериальное давление крови и её загущение. Кроме того, организм отреагировал на введение антипиринового состава. Пироксинов в крови становится меньше, жар спадает, пусть и медленно. Не в моих силах установить патогенез. Точно ли дело в проклятьях, а не в паразитах или вирусах?
Обер-лейтенант повернулась ко мне.
— Точно ли ты не знахарь, мил человек? — осведомилась она. — И чьих будешь? Будь милостив, назовись.
— Мастеров Александр Александрович, — выдал заготовленную на все случаи жизни фразу, которой могу представляться в этом мире. — Тайная Канцелярия.
— Чин? — поинтересовалась капеллан. — Могу узреть бумаги?
— За чинами — к Протопопову, — я указал себе за спину, будто там полковник и находился. — Поликарпович, быть может, тебе их и предоставит. Моё звание на скорость исцеления болезни не влияет. На вопрос-то ответишь?
— Симптоматика может быть схожей, — по ходу, гостья села на своего конька. — Что хвори, что проклятья, всё в итоге сводит смертного в могилу. Существуют сотни способов прервать земной путь божьего человека. Среди них десятки, кои ведут к одному предсмертному состоянию.
Ева указала посохом на сферу, материализовавшуюся над больной после, видимо, заклятья.
— Ежели ты ведающий врачеватель, да ещё и на службе Тайной Канцелярии, то должен знать, что означает проекция души. Что она не шевелится даже едва — крайне скверный признак. Больная при смерти. И это объяснимо. Что свечения от озарений почти нету — иже с ним. А что краса души омрачена скверной… такого не увидеть при обычной хвори, даже самой лютой.
Всё равно, что дошколёнка учить читать кардиограмму. Один хрен, ничего не понимаю. Слова улавливаю, смысл виду, но на этой самой «проекции души» ни нахожу отражения сказанному.
Но, судя по тому, что никто не поправляет гостью, она плюс-минус права.
— Ежели и взаправду проклятье… — проронил мужик. — То токмо сие место и поддерживает тлеющую искру жизни в хозяйке… Тут денно и нощно возносятся моления да курятся ладаны. Лишь токмо посему да жива ещё Вера свет Ивановна…
— Воистину, так, — чуть ли не на автомате согласилась с ним капеллан.
Раз намоленное место якобы противодействует развитию проклятья, значит, специально обученный человек может с этим сладить. Весь вопрос только в том, где его найти и чем оно, по факту, обернётся…
— Капелланы могут с этим что-то сделать? — спросил я. — Про исцеление по мановению руки речи и не идёт. Но облегчить страдания можно? Или, быть может, даже привести в чувство.
Ева косо посмотрела на меня.
— Какой же ты служитель Тайной Канцелярии, раз такого даже не ведаешь? Мы — десница Синода, но не полноправные посланцы Божьи. История, безусловно, свидетель свершениям великих святых. Но к их числу себя я точно отнести не могу.
— Но зачем-то, всё же, пришла. Если не в силах помочь, то и приходить не зачем. Едва ли праздный интерес привёл сюда ревнительницу веры, да ещё и в три часа ночи. Если же пришла провожать в последний путь — вынужден указать подождать за дверью. Наша борьба ещё не закончена.
Служительница довольно улыбнулась.
— Мне по нраву твои речи, Мастеров Александр Александрович. Вроде, и пиететом к капелланам не страдаешь, но и в то же время хулою бранною свой глагол не оскверняешь. А что до борьбы… Ты ввязался в неё даже не зная, сможешь ли одержать верх. За твои деяния молятся предстоящие. Чело твоё озарено благодатью, а деяния освящены благословением. Я могу подсобить тебе попрать проклятье. Но сдюжишь ли ты сам?
— О каких запросах идёт речь? — трудно не увидеть корень, куда клонит ночная гостья. — Пожизненная служба? Смертельно опасный ритуал? Или вовсе жизнь в размен другой жизни?
В глазах Евы промелькнула какая-то мимолётная тень одобрения.
— Гляди-ка, смышлёный… И, ведь, попал не в бровь, но в глаз. Ты воистину прав. Сам зришь…
Девушка указала на сферу от «Познания».
— Окромя всего прочего, тело страждущей почти лишено всяческого присутствия Силы: её осталось чуть. Хотя, безусловно, озарено ею в прошлом. В миру болящая не чуралась прибегать к ней, что чувствуется. Однако, как ты не можешь не ведать, ежели лишить сущее Силы, всё сущее испустит дух. В бою да лечении и фельдшер, и капеллан вольны прибегать к заимствованию, дабы влить её в тело. Но есть ли у вас воистину могущественный накопитель? Одарить больного — всё равно, что напоить пустыню.
Начинается, блин…
— Заимствовать Силу у здравого, дабы одарить ею страждущего, — мрачно произнесла Ветрана. — Довольно ходовой приём. Вот только, даже капелланам запрещено без разбору заимствовать у кого попало. Процедура чревата летальным исходом, если займодавец слаб.
Довольство Евы буквально ощущалось физически. Она нашла достойным осведомлённость светлейшей княжны Морозовой.
— Короче, я могу издохнуть, — перевёл витиеватую предысторию. — А поновее ничего нет? Давай, провернём по-быстрому. Тут все уже больше суток не спять, а кое-кто от аналоя несколько часов не отходит. Не хочу людей задерживать.
Капеллан многозначительно улыбнулась. Улыбка промелькнула и в глазах Ланы (губы хвостатой скрыты за маской, потому и видны не были). А вот девчонки, включая Раду, вытаращились на меня во все глаза, будто увидели если не Мессию, то одного из его апостолов.
Глава 7
Кризис миновал
Светлейшая княжна Морозова взвинтилась, будто ей предложили поучаствовать в чём-то порочащем или крамольном.
— Ты никак преставиться надысь удумал, наёмник? Что же ты за дружинник такой, что к праотцам торопишься⁈ Тебе сказано русским языком: если слаб — действо смерти подобно! Без Силы рухнешь хуже дерюжего мешка оземь!
— А есть выбор? — осведомился я. — Может, найдутся желающие заместо меня побыть почётным донором? И, если опустить лирику, нечто подобное уже пережил.
Лана подала голос:
— Мастер уже одаривал меня Силой, когда выхаживал, раненую. Не пустого бахвальства ради будет сказано, но у меня тогда шерсть встала дыбом да хвост трубой. Проняло так проняло…
— Ты и не при смерти была! — вернула ей Ветрана. — А сейчас твой «Мастер» рискует скоропостижной кончиной сам!
— Он такой же «твой», как и «мой», — безо всяких обиняков констатировала хвостатая. — Я верю в благополучный исход. Но, если ты не желаешь им рисковать, его место займу я…
Ева покачала головой.
— Заимствовать Силу у прокажённых, плодов смешения айнов и человеков… Даже не ведаю, чего более в сём действии, еретичного богохульства али безбожного слабоумия… Я раздумывала б трижды даже, если б ничего иного и не осталось. Но мне по нраву твоя отвага да самопожертвование.
— Тогда не тяни коня за оглоблю, — попросил я. — Время четвёртый час утра. Людям спать пора. Пока в сознании — ещё чем-то могу помочь. Но скоро сам лягу от устали. Поторопись, если и впрямь готова помочь.
Рукав кителя потянуло.