Прибор простейший, буквально бытового уровня. Никаких фильдеперсовых настроек или навороченных финтифлюшек. Он даже тип излучения определять не умеет. Что, в общем-то, ожидаемо, когда вместо камеры Вильсона — счётчик Гейгера, и при этом самой примитивной конструкции. Экспозиционную дозу облучения показать может — и на том спасибо.
Регистрируемые потоки частиц показали неспокойную обстановку в округе. Не зная нормы радиационного излучения для этого мира, в оценке ориентировался на привычные показания своего: от тридцати до полутора сотен микрорентген в час в современных городах считаются санитарной нормой. Меньше практически не встречается: даже фоновая, солнечная, радиация — и то превышает восемь-двенадцать. Больше — уже повод поинтересоваться первопричиной, но далеко не катастрофа. Люди и при полноценном рентгене в час способны жить, не тужить.
Правда, не все и не очень долго.
На монохромном жидкокристаллическом экране компактного радиометра постепенно нарастала цифра, что сопровождалось отчётливо слышимым треском, характерным для устройств такого рода. Каждый щелчок — регистрация свободной частицы, пролетевшей сквозь датчик аппарата.
Началось всё с вполне себе приемлемых ста микрорентген в час, через минуту прибор уже насчитал двести, ещё через минуту — неполные триста.
Пока аппарат занимался подсчётом частиц, боевое охранение покинуло самоходку и, выгрузившись, заняло позиции согласно предустановленного расписания. Обкатка продолжалась.
— Очередное достижение твоего мира? — раздался сбоку голос Алины. — Что делаешь?
Бериславская подошла ко мне и посмотрела на приборы в моей руке.
— То, что надо было сделать сразу по прибытию в ваш мир, — отозвался я. — Это дозиметр-радиометр. Вы на пороге его изобретения. Лет через полсотни должен появиться у вас. Регистрирует витающие в пространстве свободные высокоэнергетические частицы, являющиеся продуктом полураспада активных материалов.
— Тут есть такие материалы?
— Есть их следы. В не очень больших количествах. Но я не знаю фоновый уровень для вашего мира. Поэтому оценка будет приблизительной и очень неточной.
Кстати, можно замеры притянуть за уши и констатировать физическое сходство двух миров. Свободные заряженные частицы есть в обоих.
Осталось натянуть физику раком и объяснить наличие в этом мире магии, которую местные именуют Силой…
Я обернулся к группе.
— Общая команда! Произвожу замеры на местности. Мне потребуется сделать несколько кругов по этому месту. Сверху никого живого не увидел, но будьте внимательны. Присматривайте за мной. Буду занят оборудованием: могу не успеть среагировать, случись что.
Вот тут, блин, и начался натуральный «Сталкер» Тарковского.
Сказал бы мне кто в ближайшем обозримом прошлом, что мой контракт будет заключаться в шатании по злачным местам с детектором, я б того на смех поднял. Не мой профиль абсолютно. Ладно бы, с диэлектрическим щупом разминирование разминировать: это терпеть не могу так, что мне проще собрать «молотильник» из двигателя от «Жигулей» или «Запорожца» и пустить его на условно заминированный участок, чтоб вибрацией от работы прибора инициировать подрыв взрывных устройств. Но шароёжиться с детектором…
Очередной раз жизнь показывает свой оскал. Ты можешь сколько угодно планировать и фантазировать о своём будущем, но только фактическое развитие событий покажет, что тебе уготовано на самом деле.
Оказалось, что мне уготовано сталкерить по неисследованным реликтовым лесам Зауралья в параллельном мире за звонкую монету.
Шаг за шагом, поводка за поводкой, замер за замером. Карту радиационного заражения составлять не стал: не было на то необходимости. Лишь в общих чертах обошёл поляну по кругу спиралью, с каждым кругом заходя в её центр всё глубже. Даже не делал различий между «землёй» и «воздухом»: хотя, по идее, должен был сделать две серии замеров. Непосредственно возле грунта, сантиметрах в двадцати-тридцати от него, и на уровне полутора-двух метров от земли.
Меня интересовали усреднённые значения.
И они показали, что на уровне пояса или чуть выше, в среднем по больнице, на поляне царила атмосфера в 300–500 миллирентген в час.
Аномалией это не назвать. Местное Зауралье — в буквальном смысле слова неисследованная земля. Тут может быть абсолютно что угодно. И выход радиоактивных материалов из глубин земли. И следы космической катастрофы с распылением на большие площади мелкодисперсных или не очень частиц разрушенного изначального тела. И, прости Господи, следы древнейшей ядерной войны канувших в лету цивилизаций… абсолютно любая хтонь может быть объяснением фону.