Вдоль стен — куча верстаков с тисками, зажимами. Под верстаками — куча полок с неимоверным множеством ручного инструмента. На некоторых столах виднелись приводные устройства, явно преобразующие некое воздействие во вращательное. Пресловутые «наждаки» и сверлильные станки тому пример. Только проводов от них нигде не видно. Спрятаны в столы?
И мрак, царивший в помещении, заставлял существенно напрячь глаза, чтоб видеть хоть что-нибудь. Рука автоматически потянулась за фонарём.
Но быстро себя одёрнул. Если мастер, трудящийся в помещении, избрал для себя этот уровень освещения, значит, ему он нужен. Не в моих привычках мешать творцу вытворять в его вотчине.
При беглом обзоре мастерской нашёлся и сам «мастер».
На фоне пылающего горнила печи обнаружился человеческий силуэт, застывший в рабочей стойке перед кузнечным молотом. Силуэт держал в клещах двумя руками некую заготовку, по которой с остервенением колошматил ударный станок. Молот однозначно приводился в движение неким сторонним воздействием и являлся автоматическим, чем существенно упрощал работу с металлом.
Но, если соотнести габариты силуэта с той же высотой потолков…
Глава 16
Чудь белоглазая
— Еня! — громко произнёс полковник Ротмистров, перебивая размеренный гул печи и громкие удары молота.
Силуэт резко обернулся на голос, машинально убирая заготовку из-под продолжающего наносить удары станка.
— Мы к тебе! Подмога твоя нужна спорая! Подсоби, ежели не в обременение будет!
Несколько секунд силуэт смотрел на нас, будто бы даже не мигая. После отложил заготовку в печь, чтоб не остывала, и поднятием какого-то рычага на корпусе молотобойного станка остановил работу устройства.
— И, будь добра, дай нам свет, пожалуйста. В отличие от тебя, нам он, всё-таки, нужен.
«Добра? Женщина?».
Щелчок пальцами — и на стенах начали теплиться артефактные светильники, озаряя помещение мастерской слабым, но достаточным светом, чтоб стало возможным без напряжения в глазах читать мелкий шрифт.
Ну, да. Женщина.
«Еня» подошла к нам, сократив дистанцию до минимума. Вот тут-то и настала пора офицеру наслаждаться произведённым фурором.
«Еня» оказалась женщиной трудноопределимого возраста. Потому что затруднительно оценить прожитые зимы человека, в росте не достающего даже полутора метров. Это даже не «полторашка», это уже «чекушка», блин.
Ничего не имею против низкорослых людей, о чём свидетельствует моё расположение к Алине. Потому претензии к дискриминациям по антропометрическим признакам идут лесом.
Еня одета просто, но по необходимости. Сбитый из толстой шкуры какого-то зверя кожаный фартук закрывал торс, впрочем, не пытаясь скрыть два хорошо сформировавшихся полушария груди. Фартук закрывал тело так, чтоб на него не летели раскалённые брызги металла и стружка, но геометрия никуда не денется. Никакой рубахи под ним не имелось, что объяснимо царящей в помещении жарой: от печи воздух был сух и горяч.
Из-под фартука опускалась в меру короткая юбка, укороченная достаточно, чтоб не цепляться полами за рабочую обстановку. Видимо, для штанов слишком жарко. А вот на обуви не отдыхали: крепкие даже по меркам моего мира защитные кожаные ботинки оберегали ноги от падения тяжёлого инструмента или заготовок.
На голых руках, сухих от тяжёлой работы, просматривались крепкие мышечные группы. Не перекачанный качок-«бодидебилдер», но рабочие руки мастерового, выдающие занятого трудом.
Но больше всего заострили внимания белоснежно, кипенно-белые волосы до голых плеч, собранных в плотный хвост, и белёсого тона радужная оболочка глаз.
— Чудь белоглазая.
Причём, реплика Алины прозвучала одновременно с моей мыслью. Именно так я про себя поименовал Еню, лишь только увидев её при свете. Не знаю, почему. Просто всплыло из памяти поверье о древнем народе низкорослых людей, отличающихся от всех прочих белыми глазами.
Действительный тайный советник первого класса своим постулатом подтвердила мою догадку. В этом мире этот легендарный народец именовали также.
Еня с интересом разглядывала нас, облачённый в боевые защитные костюмы. С нескрываемым любопытством оценивала наше оружие.
Еню же не просто «оценивали». Девушки буквально потеряли дар речи, во все глаза уставившись на представительницу подгорного народа.
— Дозвольте представить, — довольный произведённым эффектом, произнёс сопровождавший нас офицер. — Еня, из подгорных. Тех самых, что в учебниках и сказаниях принято именовать чудью белоглазой.