— Тем ценнее Мастеров для нас, — мягко произнесла Олеся. — На чистоту, мы подозревали о способностях Александра Александровича, но поимели о них полное представление лишь после ваших слов, да письма Ветраны.
— О, да! — усмехнулся уже Властислав. — Мало того, что не побрезговал замараться об прокажённую, так ещё и со знанием дела обработал раны от когтей айна. Наш гостью обладает дюжими навыками, и было бы непросто смириться с тем, что придётся уступить его кому-то.
Олеся посмотрела на Яну.
— В своём письме домой Ветрана жёстко изложила своё видение ситуации. Как вы, вероятно, осведомлены из слухов, которых не может не быть по нашей губернии, на руку наследницы рода претендует изрядное число просителей всех возрастов, чинов и профессий. До сих пор, ссылаясь на возраст, мы могли держать вопрос в узде, но время выданья пришло. Ветрана оповестила, что готова наложить на себя руки во всех прочих случаях, если женить её на ком-то другом, кроме Мастерова.
— Опустим такой несущественный в наше время фактор, как родительское наставление, — добавил светлейший князь Морозов. — Мы можем внушать ей что угодно и как долго угодно. Хоть в монастырь сослать. Но в один прекрасный день получить сведения о смертопреставлении… не хотелось бы. Мы со своей стороны желали бы способствовать культивации взаимоотношений между нашей дочерью и её спасителем.
Бериславский поднял руки в примирительном жесте.
— Мы ни в коем случае не противимся. Напротив, пришли засвидетельствовать, что мешаться вам не станем. Увы, но в силу должностных обязанностей Алины и Александра Александровича львиную долю времени они станут проводить вдвоём, что, к счастью ли али сожалению, даст фору культивации взаимоотношений между ними. Однако мы не можем запретить вам сватать свою дочь. Вместо того указываем не лазейку, играющую нам на руку. Мастеров вполне может позволить себе драться на несколько фронтов.
Олеся посмотрела на мужа.
— Но я не совсем понимаю. Как это возможно? Законы Российской Империи распространяются на всех, кто дышит на её землях. Мастеров — определённо российский подданный. Притом коренной. У него странный говор, но он не заморский гость. Указы Святейшего Синода должны касаться его также, как и прочих.
— Статус Мастерова предельно точно определён, — повторил Бериславский. — Он не является подданным Империи, и не присягает её короне на верность. Я не могу открыть первоистоки сего факта. Однако же, чувствую, что в ближайшее время сие будет задокументировано в Императорском архиве. К этому всё идёт.
— Если посудить по-человечески, Александр Александрович дороже нам, чем вам, — сообщила Яна. — Он первый за десять лет, кто сумел совладать с недугом Златы. Отдавать его мы не намерены ни по добру, ни по здорову. Но и прав столбить его за собой у нас нету. Хоть он и простолюдин, но состоит на службе Тайной Канцелярии, а не является нашим крепостным. Потому власти над ним не имеем, и предлагаем позволить нашим детям самим избрать свой путь, опираясь на личные предпочтения. Чай, не младенцы. Вольны сами принимать решения.
Властислав откинулся на спинку своего дивана и неприкрыто хмыкнул в голос.
— Какая-то фантасмагория… Вот уж не думал, что доживу до мига, когда стану всерьёз обсуждать замужество старшей дочери за многоженцем…
Светлейшую княгиня Яна Истиславовна посмотрела на светлейшего князя абсолютно серьёзным взглядом, и твёрдым голосом, не допускающим ни малейшего сомнения в язвительности, насмешке или подколке, постулировала:
— Поверь, Властислав Иванович. Когда ты узнаешь истину о Мастерове, ты первый встанешь в очередь просить его, что он дождался возраста выданья Милославы и сам начнёшь ему сватать младшую.
Прозвучавшее заявление сильно, как никакое иное более. Мало того, что самый приближённый ко Двору род открыто сважает к игнорированию законов, так ещё и на собственном примере заявляет, что будет делать это впредь. Как будто недостаточно и этого, собеседники апеллируют к фактам, чья сила главенствует над самими законами. И свято верит в то, что, прознав об этих самых фактах, род Морозовых настолько проникается их сутью, что сам возглавит действа, супротив оных ныне сомневается.
— Довольно странно слышать сии изречения из уст супругов Бериславских, — осторожно проронил Морозов. — Уж не новый ли Император Всероссийский наш Александр Александрович, коль раз вы так стремитесь заполучить его расположение?
Бериславский хмыкнул.
— Император? О, нет, Властислав Иванович. Это слишком мелко. Наш Мастеров… Птица куда более высокого полёта.