— Сила Пути.
Слова, раздавшиеся в прозекторской, гулким набатом отозвались от стен.
Будучи произнесёнными в ином контексте, они не возымели бы столь тяжёлого эффекта. Но в данном конкретном случае они прозвучали как приговор всему сущему.
— Эта тварь при жизни овладела Путями, — Богдан Владимирович проигнорировал слова Александровского. — Сама ли, или же её науськал тот, кто вживил в неё камень… Сейчас не готов сказать большего. Равно как и не готов сказать, как именно айна сумела пробросить Пусть. Перемещение подобным способом расходует непостижимое умом количество Силы. Его необходимо как-то влить в тело. Я вижу в мягких тканях следы чрезмерного развития и поражения от слишком высокой скорости вливания. Но пока мне решительно непонятен механизм. То, каким образом это было сделано. Мне недостаёт материала для работы. Но, определённо, сущность оказалась в Оболенске именно таким образом.
— Полагаю, бессмысленно спрашивать, есть ли защита от вторжения, — мрачно произнёс Александровский. — В любой момент времени кто угодно может оказаться в любом месте.
— Далеко не в любом.
Академик повернулся к Императору.
— Чтобы воспользоваться пробросом Путей, необходимо знать местоположение цели. Для этого подле неё необходимо побывать ранее. Или же использовать для наведения Тотем. Полагаю, Великий Архимаг Путей Берислав расскажет вам об этом больше моего. Но нет возможности оказаться случайно в произвольном месте. Ни один древний текст, отысканный Бериславом, не позволяет этого. Это означает, что айна в Оболенск кто-то призвал. А вот каким образом… тут уж, извините, мои познания иссякли. Способов Призыва существует превеликое множество. Использован мог быть любой.
— Прескверно… Очень прескверно…
— Кто-то изыскал способ овладевать айнами, — констатировал Вешняков. — В его распоряжении есть контроль над особями. Он способен проводить вмешательства над ними. Подчинять их себе. Это очень и очень грозная сила, Александр Александрович. В этот раз стрелку повезло, и он упокоил сущность. В иной раз так может не свезти.
Великий Император Всероссийский окинул взглядом разобранные останки айна на прозекторском столе.
— Я вас понял, Богдан Владимирович. Премного благодарен за труд. Как скоро сможете представить свои заключения в письменном виде для архива?
— Уже на днях, — отозвался академик. — Необходимо дождаться результатов отдельных экспериментов, и я сдам всё разом. Шутка ли, целая туша айна? Ну, почти целая… Такие подарки судьбы не каждый день случаются. Я не хочу упускать такое дорогое подношение.
— Тогда последний вопрос. Как вы оцениваете шансы на массовость этого явления?
В прозекторской повисла недолгая тишина.
— Положительно, — без обиняков выдал академик. — Ежели кто-то заполучил контроль над небольшой популяцией айнов, он также властен и над молодым выводком. Мы не знаем достоверно о плодовитости айнов. Но уже несколько поколений спустя мы можем говорить о воспитанном и выдрессированном выводке под предводительством хозяина, способного повиноваться указаниям. Полагаю, пока не идёт речи о полчищах этих сущностей. Но с несколькими десятками столкнуться можем вполне.
Несколько десятков айнов, даже разрозненные, представляют собой реальную опасность. А если случайно допустить их объединения… О последствиях сейчас лучше не думать. Даже с берега видно, что они случатся фатальными.
Глава 8
Застолье
Рекогносцировка заднего двора имения Морозовых показала полную его неприспособленность к отражению вооружённых нападений. Мне оставалось благодарить провидение и все самые наивысшие силы за то, что случившаяся атака приключилась «в лоб», где было место развернуться «нашим» силам.
Открытая местность удобна для обстрела из дальнобойного оружия.
Минимум укрытий не оставляют вариативности для тактических нычек и приёмов.
Спасибо, хоть господствующая высота за нами: за спиной высится трёхэтажная громадина дома с чердаком. Если что — стрелки могут крыть оттуда. Другое дело, что дистанция уже сто плюс метров. Для условного оружия середины девятнадцатого века уже предел. Можно попасть в ростовую мишень, но уже не слишком точно. Велик шанс отрыва. Тогда можно задеть своих.
Из раздумий меня аккуратно позвал нежный, почти томный голосок Ветраны.
— Александр Александрович, дорогой мой трижды спаситель и от скорбных бед избавитель… О чём задумался, закручинился?
Девушка всем своим видом и поведением пыталась показать, что если ещё не принадлежит мне безраздельно, целиком и полностью, то готова стать таковой немедля, по первому слову.