— Стоило оно того? — спросил он, не дождавшись ответа. — Сколько тебе заплатили в этот раз?
И опять тишина. Девушка не успела получить причитающееся. Её схватили раньше.
Позора, подобного этому, она ещё раньше не терпела. Потому просто не понимала, как вести себя в такой ситуации.
Под допросы попадала, да. Буквально недавно её перекрёстным способом допрашивали люди руководителя Тайной Канцелярии. Что изумительно — без рукоприкладства и членовредительства. Что пару раз, намотав на кулак волосы, потаскали по допросной и несильно приложили по животу — так это даже не считается. Причёска, хоть и пострадала, но на месте, а под рубахой нет даже кровоподтёка.
Но пленивший её победитель, общающийся как со своей соратницей… Вот такого в карьере Ханны ещё не было. «Лиса» отказывалась понимать, что с ней собираются делать дальше.
А дальше произошло то, что полностью выбило почву из-под ног девушки.
Мастеров подошёл к узнице, на ходу достал из принесённого подсумка большую булку, обмазанную тонким слоем патоки, и, преломив её пополам, протянул половину собеседнице.
— На. Перекуси пока. Голодание считается лечебным только после хорошего ужина.
Наёмницу держали впроголодь. Кормить кормили, но привыкшая жить на широкую ногу девушка оказалась на резко урезанном пайке. С непривычки чувство голода не исчезало даже после приёма пищи. Потому подачу приняла машинально.
И лишь после того, как в нос ударил восхитительный, непередаваемый сладостный аромат выпечки, от которого мгновенно начала проступать слюна, девушка поняла, что ничего не понимает.
— Чего зависла? — справился Мастеров, принимаясь за вторую часть преломлённого хлеба. — Приятного аппетита.
И, подавая пример, первым вгрызся в принесённое угощение.
Запах шёл изумительный, но от вкуса Ханна потеряла дар речи. Снедь оказалась во рту буквально против её воли. Наёмница и рада была бы контролировать свои действия, но голод и божественный аромат сделали своё дело.
Наёмник, видя, с какой жадностью поглощает пищу «Лиса», молча достал из подсумка округлую металлическую флягу и протянул пленнице.
Та, не успев прожевать, прильнула к открытой таре, ощутив на языке сладкий привкус чая.
Не изысканный ужин на званом приёме, конечно, но кто в здравом уме будет тратить время и силы, чтоб в неустановленное табелем содержания пленников кормить узницу, да ещё и так вкусно⁈ Пресный хлеб с водой уже сошёл бы за счастье!
— Не спеши, — произнёс визитёр, неспешно прожёвывая свою половину булки. — Времени у нас немного, но оно есть. Я у тебя еду забирать не собираюсь.
Предупреждение запоздало. Угощение было изничтожено раньше, чем закончил говорить гость. Глядя, как жадно упивается чаем из фляги «Лиса», посетитель без комментариев закусил зубами свою еду, освободившейся рукой достал из подсумка ещё одну булку, и, уже не разделяя её, целой отдал узнице.
Преломляли хлебы в кромешной тишине. Гость не терзал Ханну расспросами, а та и не находила, что сказать.
Молча уминая вкуснейшую выпечку, девушка пыталась осознать, что происходит.
Что на неё заявили права как на трофей — уже понятно. Она — пленница, принадлежащая пленителю. Конкретно — Мастерову, который по договору сдал её людям Протопопова для дознания, запретив калечить без повода.
Но решительно непонятно, почему наёмник относится к ней, как к равной себе. Не оскорбляет. Ни унижает. Ни употребляет на блуд. Вместо этого изыскал время для посещения и накормил. Пусть и без изысков, но, вообще-то, узников кормят намного проще! Если в пресную кашу соль посыпали — уже в ноги кланяться надо!
И от него не исходит ровным счётом никакой угрозы. Мастеров крупнее Ханны, очевидно сильнее и ощутимо старше. Он в любом случае заломает её, что бы она ни вычудила. Но держится с ней на расстоянии пары вытянутых рук, чтоб не давить своей массой и ростом. Он единовременно и с ней, и отдалённо.
Наконец, с угощениями было покончено обоими.
— Понравилось? — справился гость.
Наёмница едва заметно кивнула, не смотря на него.
— Мне тоже, — поделился он. — Разноглазка готовит. Не понимаю, как у неё так вкусно получается. В жизни ничего подобного не ел. Будь моя воля — питался бы исключительно её стряпнёй.
Людей с глазами разного цвета в природе немного. А лично «Лиса» знает лишь нескольких, и только одного — женского пола.
Получается, выпечка — дело рук госпожи Бериславской? Действительного тайного советника?
— Если подкрепилась, то у меня к тебе ряд вопросов, — проинформировал Мастеров. — Был бы крайне признателен, если б ты соблаговолила дать на них ответы.