— Нам повезло, что не вы работали над артефактом, — горько усмехнулся обер-секретарь. — В ваших силах призвать целую стаю айнов.
— Не возвеличивайте старика, Фома Арсентьевич, — вяло улыбнулся хозяин пенатов. — Мои годы давно минули. Грядёт смена. У меня едва осталось время, чтоб подготовить дела к передаче новому директору.
Старик воздел взор на сияющую над артефактом сферу.
— Этот бездарь сделал почти всё и почти правильно. Я вижу отголоски Силы, что повелевала временем. Некто пытался замедлить распад плоти. Не могу понять лишь одного. Как могло хватить Силы на осуществление призыва айна, но не могло хватить на поддержание заклятья времени? Оно расходует многократно меньше.
— Решили сработать наверняка? — предположил майор Истомин. — Поступились долговечностью поделия в угоду работоспособности? Сила не безгранична, и по итогу конечна. Возможно, её бы не хватило и на то, и на другое?
— Вздор, — буркнул директор. — Созидание этого… богомерзкого исчадия… требует немало сил и времени. Тот, кто сумел познать способы его создания, был обязан подготовиться. Но он не напитал своё творение должным объёмом Силы и не озаботился его сохранностью. Как будто…
— … артефакт был нужен единоразово… — вздохнул канцелярист. — Это бы много объяснило. Нет нужды созидать долговечное ради одного-единственного применения. Орудие изготовили специально под акцию в стенах Императорской Академии.
Светозар Горынович посмотрел в глаза Фоме Арсентьевичу.
— Полагаю, вы уже начали установление личности созидателя, — произнёс директор. — Моё предвидение гласит, что связь может иметься как среди вхожих в сии стены, так и с теми, кто остался за пределами. Если выяснится, что это сделал кто-то из подотчётных мне людей, прошу уведомить незамедлительно. Я тотчас же прерву всяческое его документальное отношение с Императорской Академией.
— Да будет так.
Обер-секретарь Сыскного отдела Тайной Канцелярии уже собирался было уходить. Принял со стола директора учебного заведения находку и уже направился к двери его кабинета, когда Вещий окликнул его.
— Фома Арсентьевич, — обратился напоследок к нему он.
Майор Истомин остановился у выхода и повернулся к собеседнику.
— Касаемо предвидений… пожалуй, возьму на себя ответственность вмешаться в ход событий, что неизбежно случатся. Будьте так добры, свяжитесь с протеже действительного тайного советника Бериславской. Необходимо в исключительно срочном порядке передать ему на поруки нашу помощницу, Лану.
— Прокажённую? — переспросил офицер. — Позвольте, Светозар Горынович… Ваш дар предвидения не раз выручал, в том числе и нас, из самых дрянных ситуаций, но… Прошу обосновать ваш порыв. Потерпевшая ранена. Ей желателен покой. Протеже же Бериславской… уже стал известен… своей способностью призывать неприятности в своё окружение. А вы рекомендуете передать ему на поруки прокажённую, которую сторонится всяк, кто дышит? Я вас правильно понимаю?
— Исключительно так точно, — кивнул Вещий. — Увы, на вашу просьбу ответить смогу лишь туманно. Я вижу события, но не знаю их сроков. В стенах Академии Лане не место. В свете последний событий ей грозит опасность похлеще растерзания айнами. Потому и прошу не медлить. Как только получится — свяжитесь с Мастеровым. Мы не сможем обеспечивать безопасность Лане дольше возможного. Это учебное заведение, а не боевые казематы.
15 апреля 2025 года
Имение Бериславских
Если бы я сказал, что утро «задалось», то меня огрели б чем-нибудь тяжёлым. Возможно, даже несколько раз, и каждый из них — насмерть.
За пару недель, что прошли с момента возвращения в цивилизацию, мой мозг начал отвыкать спать «на шухере», и отдых с каждым разом становился всё качественнее. Сон начал быть крепче, глубже, основательней. Получалось высыпаться дольше, лучше, продуктивней.
Но, нет да нет, всё равно по привычке третьим глазом мозг и во сне пытался искать этот самый «шухер», заставляя пробуждаться от глубокого сна в более поверхностный, когда я слышал окружение и мог реагировать на его изменение.
Пожалуй, это единственное, что меня уберегло в то утро. Не то был бы выведен из игры надолго. Инсульт жопы — это вам не шашки перекладывать.
Вырубившись в комнате Бериславской-старшей прямо на её кровати, в обнимку с разноглазкой, я провалился в сон достаточно глубоко, чтобы хорошо отдохнуть. А уже под утро, когда сквозь неплотно зашторенные свежевымытые окна стали пробиваться первые лучи дневного светила, мозг услышал, как приоткрылась входная дверь в комнату.
«Кого принесло с утра пораньше…?», — только и успел подумать я.