— Как скажешь, мастер, — облизнулась Марина, уводя меня прочь. — Так даже… интереснее.
Шли неспешно, переговаривались тихо, но дом, хоть и большой, всё же, имеет свои габариты. Очень быстро мы оказались на месте, куда и повела меня помощница Бериславских.
— Юная госпожа крепнет разумом не по дням, а по часам, — продолжила Марина. — Твоими стараниями светлейший князь Бериславский порывается распорядиться о подготовке празднования дня рождения Златы Святогоровны, коль раз уж та всеми силами сопротивляется недугу. Сон её стал поистине младенческим, да тяга в столу вернулась в прежнем объёме. Хотя, порою кажется, что аппетит… столь… юного тельца… превосходит потребности крупного работящего… мужчины.
На последних словах девушка многозначительно скосилась на меня, облизнув губки. Взор собеседницы окинул ступающего рядом с ней «крупного работящего мужчины».
Последний не стал ломать комедию, будто бы не понял намёков.
— Какой солдат не любит сытно поесть? — улыбнулся я. — Кто много работает — тот хорошо есть. Взаимосвязь прямая. А пустое брюхо к войне да учению глухо.
Марина привела меня в крыло, отведённое для проживания прислуги, и завела в свою комнату, учтиво пропустив меня вперёд.
Признать, я ожидал увидеть помещение прислуги куда более… спартанским. В особенности, если сравнивать его с комнатой той же Алины или Златы, кои были меж собой тождественно равны.
Но то ли отделка была одинакова во всех, то ли просто светлейший князь не скупился на содержание прислуги (девушки-помощницы были одеты ничуть не хуже, чем его супруга или дочери), но в комнате помощницы обстановка несильно отличалась от таковой в комнате наследницы рода.
Кровать? Есть. Не такая большая, условная «полуторка», и без раскидистых балдахинов, но есть. Не на полу спит. Крепкая, мощная, явно не для галочки. Постельное бельё? В наличии. Ночует не на голой шконке. Спальное место расстелено и приготовлено к отбою. Шкаф для платья? Тоже присутствует, и едва ли уступает по габаритам таковому в спальне Алины. Стол? Да, не такой большой, но вкупе со стулом существует. Светильники с артефактными-камнями? Да, пожалуйста, сколько хочешь. Даже собственная умывальная комната есть, как у Алины или Златы. Всё менее… как бы это сказать… «вычурно», что ли, но почти столь же качественно и функционально, как у наследницы семьи.
«А вот надо ли закрывать за собою дверь?», — подумалось мне, смотрящему, как молодая помощница Бериславских, войдя последней, беззвучно прикрыла комнату и с лёгким щелчком запорного механизма заперла нас наедине.
Глава 23
Ночь коротка
Что вечер перестаёт быть томным — это уже классика, начинающая переходить в баян. А баянистый он уже настолько, что это даже не баян, а гусли.
Примерно об этом я подумал, когда понял, что кроме нас двоих в комнате нет больше никого, а единственный выход в дом из неё заперт изнутри хозяйкой помещения.
Глазки хозяйки помещения игриво прячутся потупленным в пол взором, а вот губки тронуты лёгкой улыбкой, скрывающей за собой смущение пополам с желанием.
— Всяк солдат любой каше рад, — тихо отозвалась Марина. — И редко какой солдат… откажется от… женского тепла и ласки…
— Каждый солдат знает, — не остался в долгу я. — Девушка, как оружие, любил ласку, чистоту и смазку.
Пробные закидывания удочек и попытки вогнать друг друга в краску показали стойкость каждой из сторон к подобного рода ухищрениям.
Помощница Бериславских тоже оценила результат, кивнув каким-то своим девичьим мыслям.
— Ты показал себя как сведущий воин, — констатировала она. — Ратные навыки твои велики. Я бы не отказалась от демонстраций твоих умений… в области оружия… и девушек.
— Как-нибудь вечером, — кивнул я. — В шесть часов вечера, после войны, возле фонтана.
Опять бессмертные архивы не менее бессмертной классики снабжают меня ещё более бессмертными крылатыми фразами и цитатами, на которые был разобран шедевральный кинофонд ещё на этапе обнародования. Если напрячь память, в нём найдётся реплика абсолютно на любой случай жизни.
Лёгким символическим поклоном собеседница обозначила, что тема закрыта. Стороны пришли к предварительному соглашению, не встретив в вопросе противоречия.
Марина прошлась вглубь своей комнаты, подошла к прикроватной тумбе и извлекла на свет Божий книгу, уже явно не новую, но с всё ещё отчётливо читаемым заглавием: тиснение на обложке выдавало в литературном труде принадлежность к учебному материалу.