- Так это правда? Севастьянов не разрешает тебе никому звонить?
- Ага, держит меня взаперти. - Найдя в кабинете водостойкий маркер, на зеркале над раковиной я нарисовала пять чёрточек, словно отмечая дни, проведённые в тюрьме. Севастьянов обиделся: "Другая бы просто убила, лишь бы оказаться на твоём месте!"
Ходить в футболке, не знать, чем заняться и носить пояс целомудрия?
Сегодня утром он вновь надел на меня эту штуку. Потом уверил меня, что посетит все свои запланированные встречи и не вернётся до заката. Он не подозревал, что всё это время неосознанно теребил висящий на груди ключ.
- А почему он... держит тебя взаперти? - спросила Иванна.
- Потому что он абсолютный параноик! Думает, что я пыталась заарканить его с помощью беременности. - Он всё ещё так думал.
- Почему, ради всего святого?
Я прочистила горло.
- Потому что у нас был незащищённый секс во время моей овуляции, а противозачаточные я не принимала. Однако. Я признаю, что выглядит всё это не очень, но я никогда не пыталась никого заарканить. Я никогда не пила столько шампанского - я была пьяна в стельку. - Я потёрла виски. - Я не просила его кончать в меня, но не сказала ему этого не делать.
- Всё нормально, Кэт. У многих моих подруг из эскорта "случайно" рвался презерватив - после того, как они прокалывали иголкой всю пачку.
- En serio? Ужас.
- Это не общепринято, но когда доживёшь до моих лет и осознаешь, что впереди осталось всего два или три года нормальной работы... Я же не ходила в техникум и не откладывала на пенсию. Если я не выйду замуж за состоятельного мужика, мне придётся проедать сбережения, вместо того, чтобы перевезти сюда свою семью.
И всё равно я была шокирована.
- Ты бы так поступила? Заарканила бы клиента?
- При удачных обстоятельствах.
- Нет, ты бы не смогла. Не говори так!
- Не суди меня, Кэт. У меня семнадцатилетняя сестра и больная мать, живущие в бедности, они каждый день ложатся спать под звуки выстрелов. Ради них я готова на всё. Заарканить мужчину? В мгновенье ока. Разве ты не сделаешь того же для своих близких?
Я выдохнула.
- Извини, что была criticona. Что осудила тебя. - Как-то я увидела футболку с надписью: "Кто больше всех судит, тот меньше всех проживёт" - Но, для протокола, я не устраивала специально preñada.
- У тебя всегда есть этот способ, знаешь ли. Всегда будет следующий месяц.
Мысль об этом вызывала тошноту.
- Иванна, когда я решила, что могу оказаться беременна, мне словно врезали в солнечное сплетение. Я никогда ни перед кем не рыдала, но в тот момент была к этому близка. Я только и твердила "постинор, постинор" - как молитву.
- Так вот как ты с этим справилась?
- Нет, явился врач, поставил мне укол и всунул спираль - чтобы уж совсем наверняка. Каждый из способов даёт девяносто с чем-то процентную гарантию. Сложи их вместе и получишь - одного русского-параноика. Впрочем, я вздохнула с облегчением. Забеременеть было бы самой большой глупостью. Севастьянов, наверное, думает, что я идиотка. - Я подтянула колени к груди, словно защищаясь. Почему-то я считала само собой разумеющимся, что он в это не поверит. - Почему бы ему так не думать? Я вылакала несколько бутылок шампанского и потеряла бдительность с незнакомцем. Я никогда не теряла бдительность. И не потеряю впредь.
- Очевидно, он также потерял бдительность. Ты вообще задумывалась, с чего ему быть параноиком? Он связан с криминалом И занимается политикой - разве найдётся человек, менее склонный к доверию? Наверняка он убедился, что, доверившись другому, навлечёшь на себя беду. - Примерно в 100% случаев! - И, может, спираль тебе поставили именно для того, чтобы Севастьянов мог и дальit с тобой развлекаться?
Я прищурилась. Ничего такого я не просила.
- Тогда, возможно, он не такой paranoico, а куда больший manipulador, чем я думала.
- Говоря о манипуляции, тебе стоит знать, что мне звонил доверенный человек Севастьянова и задавал о тебе разные вопросы.
Василий!
- Что ты ему сказала?
- Почти ничего, потому что было понятно, что ты задумала - и это сработало! Будь уверена, что я буду держаться твоей версии. Впрочем, я в любом случае почти ничего не знаю. Я сказала, что у тебя нет машины, и что ты много поёшь. Сообщила, что, уплетая эти кошмарные наборы пирожных, ты пребываешь на седьмом небе от счастья и лыбишься потом до самого вечера. Также упомянула, что меня ты обожаешь и обещала всегда обо мне заботиться.
Я с облегчением выдохнула.
- Спасибо.
- Так что там у тебя с Севастьяновым? Раз уж вы стали жить вместе.
- Мы много ссоримся. - После секса, как только мы встаём с кровати - или с дивана или с пола - он вновь покрывается коркой льда.
Вчера, как только мы немного перевели дух, он притащил меня в кабинет и усадил за компьютер. Без доступа в интернет, естественно.
- Займись кое-чем полезным. - На экране возник пятнадцатистраничный документ на испанском. - Переведи и распечатай. У тебя три часа.
В документе шла речь о панамском канале. Я начинала подозревать, что в Майами он приехал, чтобы воспользоваться преимуществами будущего расширения канала. Интересно.
Три часа спустя я обнаружила его в гостиной разговаривающим по телефону с братом Дмитрием.
После каждого разговора с братом его настроение резко портилось, и ничто, казалось, не могло это исправить. И всё равно он разговаривал с ним очень много. Иногда я даже слышала, как Дмитрий кричал в трубку, но Севастьянов ни разу не повысил голос и не разозлился в ответ. Будь я Максимовой девушкой и не будь мне на него наплевать, я бы эти разговоры урезала.
Когда я бросила ему на колени распечатку, он завершил разговор. Словно приступая к неприятной работе, он выдохнул и перевернул первую из пятнадцати одинаковых страниц.
ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ!
ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ! ИДИ НА ХУЙ!
Развернувшись на каблуках, я удалилась в свою комнату.
- Не может же всё быть так плохо, - проговорила Иванна.
- Нет, не всё. Иногда мне здесь даже нравится.
С Севастьяновым и целым этажом вооружённой до зубов охраны я впервые за много лет чувствовала себя в безопасности. На вершине этого небоскрёба я привыкала к роскоши, к отсутствию необходимости драить туалеты, к изысканной пище, к видам из окна, которые можно разглядывать вечно. Из зеркала на меня смотрела другая женщина - светящаяся кожа, чистые глаза, никаких тёмных кругов.
Я официально подзарядила батарейки и начинала... скучать. Я не скучала целых три года!
Я исследовала имеющуюся в пентхаусе библиотеку (потому что номер площадью в тысячу квадратных метров подразумевает наличие библиотеки). У бассейна я проглатывала книгу за книгой. Потом обнаружила доступ к видео-программам по запросу. Нашла уроки йоги. И даже как-то умудрилась выполнить все упражнения. После этого я решила, что никогда больше не буду посмеиваться над йогой.
- А секс хорош? - спросила Иванна.
- Он надел на меня... он надел на меня пояс целомудрия. - При обычных обстоятельствах я бы никогда ей такого не рассказала, но сейчас просто должна была выговориться.
Она издала грудной смешок.
- Как неожиданно!
- Разве ты разделишь моё негодование? Это же такой архаизм! И я либо ношу его футболку, либо хожу голышом. Так что, вообще говоря, я всегда готова к его услугам.
- Твой акцент усилился, а голос сделался бархатистым. Значит, не только он получает от этого удовольствие.
Я легла на спину, уставившись в потолок.
- Я могу думать только о нём. О его теле. Словно я постоянно под кайфом. Мозг впал в рекурсию, раз за разом проигрывая то, чем мы занимались, и воображая то, чем нам ещё предстоит заняться. Я всё время будто в сладострастном тумане.
- Звучит завораживающе.
- На тебя хоть раз мужчина надевал пояс целомудрия?