— Я бы предпочёл поесть вдвоём с моей спутницей, — наиболее дипломатично произнёс он, но это не произвело на мера впечатления.
— Этеры, значит. А ведь Тунаи всегда был красным городом…
Анур только сейчас понял, что перед ними ратер — слишком уж одутловато выглядела его рожа, а причёска состояла из грязи больше, чем из волос, и разобрать расу было почти непосильной задачей. Теперь всё вставало на свои места — ратеры издавна недолюбливали этеров, враждовали невидимой войной, а в последнее время свою неприязнь демонстрировали и открыто. Ратеры называли себя "красными" за характерный красноватый оттенок волос, ушей и хвоста. Они отличались и в другом: их черты лица были острее, более дикими, рост чуть меньше, чем у этеров, хвосты короче, но клыки острее.
— А что такая пташка забыла здесь ночью? — спросил он, переключившись на Вилиру. Та захлопала глазами, отведя взгляд, а ратер уже потянул к ней руку, и Анур понял, что ему следует вмешаться.
— Только дёрнешься, и я тебе яйца прострелю, — процедил он, вынимая из складок рейкари пистолет ровно настолько, чтобы на него сумел упасть взгляд ратера. Тот несколько удивлённо поднял брови, но не более того. Он вдруг посерьёзнел, будто бы даже протрезвел, но даже не подумал уходить.
Анур заметил, что большинство посетителей кафе с интересом наблюдает за происходящим. Беседы стихли, повисла неестественная тишина, и только звуки вентилятора и холодильника оставляли надежду на то, что слова оказались неуслышанными.
— Ты, стало быть, мне угрожаешь, этерчик? — спросил ратер, наклоняясь ближе. Анур понял, что конфронтация перешла в свою главную стадию. Краем глаза он заметил, что рука его собеседника скользнула в карман, а потом что-то сжала там внутри — видимо, нож.
— Так откуда вы приехали? — спросил он.
— Не твоё дело. Да ты, челядь, даже не Подмастерье, чтобы спрашивать меня о таком…
Этому заявлению ратер удивился куда сильнее, чем пистолету. В его мозгу словно что-то переклинило, а когда он внимательно посмотрел на одежду Анура и Вилиры и увидел отличительные знаки, его опасения подтвердились. Перед ним были не просто богатые этеры, а дети Дома.
— Убирайся отсюда, пока мой отец не прибыл в город и не повесил тебя на столбе, — по словам произнёс Анур, глядя исподлобья.
Ратер неуверенно поднялся и отступил назад. Сейчас он был совсем другим мером, нежели минуту назад — трусливым, каким-то маленьким и незначительным. Нож выпал из его кармана, и он живо наклонился, чтобы его поднять.
Теперь абсолютно всё кафе смотрело на них, и Анур тяжело опустил голову на стол.
— Вот ненавижу я угрожать кому-то именем отца. Мне кажется, это совершенно недостойно, и совсем меня не красит, — произнёс он настолько тихо, чтобы его слышала только Вилира, хотя разговоры вокруг уже успели возобновиться.
— Тогда зачем ты это сделал?
— А что ещё? Наверное, мне было страшно, — с неохотой признал он. — Слушай, мы будем сидеть тут или уйдём?
— Вряд ли мы найдём ещё одно круглосуточное кафе раньше, чем помрём от голода. Да и история может повториться. Или даже случится чего похуже.
— Да уж.
Ратеры внимательно смотрели на них, голоса вернулись, но никто и не думал им больше угрожать — иммигранты, герты, простые безродные граждане опасались аристократов, а иной раз даже боялись как огня. Но это не отменяло того факта, что теперь они мишень для всеобщего внимания и слухов, которые, наверняка, уже проникли и за пределы кафе.
В этот же момент им принесли еду. Это были ужасно обжаренные полоски бекона с яичницей неизвестной науке формы, какой-то переваренный сельдерей и фасоль со вкусом мыла. Присутствовал салат с невероятно сухими овощами, политыми сметаной, чтобы скрыть это. Запивать предлагалось компотом — единственным, что здесь не смогли испортить.
— Мне кажется, так плохо готовить я бы не смог даже специально, — поделился впечатлениями Анур, дождавшись всё же из вежливости, когда официантка пропадёт из виду. — Лучше бы мы нашли хорошее дорогое кафе.
— Мы и это еле нашли. Тут же не приходится выбирать. Кстати, что у нас с деньгами? — поинтересовалась Вилира.
— Ну, у меня денег нет вообще, — развёл руками Анур. — Моя сумка осталась где-то в снегу под канатной дорогой.
— Вообще-то, — серьёзно произнесла этерка. — У меня денег нет тоже. Совсем.
Анур опустил вилку, которую уже подносил ко рту:
— То есть как?
— Вот так.
— Подожди-подожди, — Анур потряс головой. — Ты хочешь сказать, что у нас нет ни монетки, чтобы заплатить за еду даже в такой дыре?
— Похоже на то...